— Может быть, где-то есть брод? — спросил смотритель.
— Брод… — Лирц задумался. — Да, вот там, но нам придётся вернуться.
— Брод ты помнишь так же хорошо, как мост? — проворчал Тьер.
Но другого пути не было. И медленно, держась друг за друга, балансируя на скользких ледяных камнях, они перебрались на ту сторону.
— Ну вот, теперь уже рукой подать! — радостно сообщил Лирц, надевая ботинки на мокрые ноги.
Унимо и Тьер переглянулись у него за спиной.
Когда они подошли к тому месту, где река впадает в море, никакого дома они не увидели.
— Дом стоял здесь. Я помню, — сказал Лирц.
— Да, его, наверное, унесло ветром… — язвительно заметил Тьер и замолчал под взглядом Мастера Реальнейшего.
— Дом был вот здесь, — всё повторял Лирц, — я помню. Вот здесь отец вешал сушиться свои сети. А вот здесь был мамин аптекарский огород. А вот здесь в песке стояла наша лодка. А здесь я строил дом из песка для кролика и его семьи…
Бывший слушатель шагал по мокрому песку, и по его беспорядочным следам можно было узнать больше, чем по словам.
— Постой, — Унимо осторожно взял Лирца за руку, — расскажи мне о своих родителях. Всё, что ты помнишь.
Они сели на мокрый песок, и он рассказывал, и рассказывал, пока не стемнело и на горизонте не задрожали топовые огни стоящих на рейде кораблей.
Какой-то рыбак причалил, ткнулся чёрной тенью лодки в песок и принялся деловито сматывать снасти.
Унимо старался загородить эту картину от взгляда Лирца, но ничего не вышло. Бывший слушатель бросился к рыбаку. Побежал, размахивая руками, словно оставшийся на необитаемом острове при виде проплывающего мимо корабля.
В сумерках фигуры рыбака и Лирца напоминали вырезанных из бумаги актёров синтийского бумажного театра. Ночной бриз уносил слова в море, но кое-что оставалось и для стоящих на берегу: «Огромная волна… все уехали, только они… ничего не осталось, ни щепки…» И тех слов, что остались, было, пожалуй, слишком много.
Лирц медленно вернулся к Унимо и Тьеру. Теперь его следы напоминали прямую, прочерченную в тетради старательным учеником.
— Нет, оказывается это не то место. Как я мог забыть, — он покачал головой, разглаживая и разглаживая песок носком ботинка.
И прежде, чем Тьер успел набрать воздуха, Унимо проговорил, глядя прямо в лицо Лирца:
— Ничего страшного, все время от времени что-то забывают. Даже Мастер Памяти.
Эписодий шестой
Издатель
Писатель
Издатель. Никуда не годится, понимаешь. Никому это не интересно. Никто в такое давно не верит. Никого это не цепляет. Даже фриковатых лонгридеров.
Писатель (хмуро). Но это было на самом деле.
Издатель вздыхает и какое-то время молча потягивает кофе из одноразового стаканчика.
Издатель (раздражаясь. Постепенно начинает активно жестикулировать). Напиши о том, как стать миллионером на спасении слепых котов или как ты работал в морге. Вот это будет интересно хоть кому-нибудь. Расскажи внятную историю, понимаешь? Внятную, понятную, нормальную, ясно? Из которой можно взять цитаты для репоста в паблике. С большой картинкой! Историю, которую можно пересказать офисным друзьям в редкий свободный вечер за пивом. Понимаешь, о чём я?
Писатель. Я не работал в морге.
Издатель закатывает глаза. Проливает кофе, ругается. Молчит.
Издатель. Ну хоть понял?
Писатель. Кажется, да. До свидания.
Писатель встаёт с задумчивым видом и уходит.
Большая картинка: «Лето, двор в „отдалённом центре“, старый дом, на балконе которого старушка, большой кот и голуби. По двору идёт задумчивый молодой человек в шляпе».
«Пожалуйста, пожалуйста, мне плохо. Подойдите».
Он слышит не сразу: наушники. Но почему-то поднимает голову. Видит её. Предлагает вызвать врача. «Нет-нет, не надо врача, я сейчас спущусь», — быстро говорит старушка и, действительно, довольно быстро спускается. Стоит, держась обеими руками за железную дверь.
Он снова предлагает врача, но она говорит, что нет, что станет лучше, что ей нужно просто поговорить с человеком, просит зайти в гости.
Немного опасаясь, он поднимается в её квартиру.