К сожалению, в ящиках не было резиновой водонепроницаемой прокладки, и все их содержимое оказалось пропитано морской водой. Правда, радиооборудование и фотоаппараты я хранил в пластиковых пакетах, но книги и журналы были основательно испорчены.
Один за другим выходили на берег гребцы. Одни улыбались, другие ворчали себе что-то под нос. Все, что осталось в лодках, мы сложили под деревом и расположились на отдых.
Немного отдохнув, мы пошли вдоль берега к деревне, где должны были провести очередную обработку препаратами ДДТ. Вдруг к нам подошел старик. Он взял меня за локоть и сказал:
— Посмотри!
Он указал на солнце, которое, словно гигантский огненный шар, медленно скатывалось в море.
Буря утихла так же неожиданно, как и налетела. Поверхность моря медленно вздымалась и опускалась, словно оно дышало, а небосвод переливался всеми оттенками золотистого, красного и фиолетового цветов. На востоке, где поднимался горный хребет, земля приобрела непостижимо мягкую голубовато-зеленую окраску, потом она стала лиловой, а потом — темно-синей. Легкий ветерок, неуловимый как сон, проскользнул между деревьями и, похитив аромат спящих франгипани, принес его нам. Большая птица беззвучно пронеслась мимо нас на своих сильных и мягких крыльях; она села на дерево и издала громкий призывный крик.
Л еще через несколько минут мы были в деревне Покито. Солнце уже зашло, и на землю опустилась тьма.
О могучей силе моря теперь напоминал лишь слабый гул прибоя, набегающего на рифы.
На следующий день было воскресенье, то есть день отдыха. Около десяти часов утра возле хижины из пальмовых листьев стали собираться жители деревни. И на мужчинах и на женщинах были надеты длинные цветастые набедренные повязки; выше пояса их обнаженные тела не прикрывала ни одна нитка. У некоторых в руках были старые, потрепанные молитвенники.
Мне говорили, что здесь все исповедуют католицизм, но, когда собравшиеся вошли в хижину, которая оказалась церковью, и запели первый псалом, у меня возникли некоторые сомнения относительно первозданной чистоты их христианской веры. Я вспомнил, что священник из Вакунаи, обличая вероотступников, называл местные церкви языческими капищами, и мне показалось, что он был близок к истине. Кто-то из молящихся стал бить в барабан, а все остальные — мужчины, женщины, дети — распевали какие-то гимны, изо всех сил стараясь перекричать друг друга. Полагаю, что лишь первый псалом по своей гармонии имел хоть какое-то отношение к христианским песнопениям.
Я спросил одного из жителей деревни, что это за молитвы они с таким усердием распевают. Не раздумывая ни секунды, тот ответил:
— Понимаешь, у нас вечные неприятности с этим проклятым приливом. После обеда мы выходим в море на рыбную ловлю. Посмотри на рифы! Там мы ловим рыбу. Пока наши лодки у рифов, прилива не должно быть!
Местный миссионер мог бы найти утешение в том, что, во всяком случае в начале воскресной службы, его прихожане думали о всевышнем. Но чтобы «гарантировать» отлив на все время рыбной ловли, они решили для надежности обратиться к духам своих отцов и дедов. Это должно было наверняка обеспечить им отлив и хороший улов.
Вопреки всем моим расчетам отлив в это воскресенье продолжался с двух до пяти. Мы с Фредом Поуэллом тоже отправились с рыбаками на рифы. И хотя один ливень сменялся другим, а солнце выглядывало из-за туч лишь на несколько минут, настроение у нас было отличное.
Рыбаки облюбовали для рыбной ловли ту часть замечательного рифа, на которую им несомненно указали их друзья — всеведущие духи. Именно здесь, в образовавшихся после начала отлива естественных аквариумах, оказалось запертым наибольшее количество рыбы, что давало максимальный улов.
Мелкую рыбешку жители Покито не трогали: их интересовали только крупные рыбины, которыми можно было утолить голод. Кроме того, здесь было много омаров. Но омаров, как и раков в Швеции, лучше всего ловить ночью на свет. Местное население использовало для этого факелы из бамбука и сухой травы.
Во всех уголках кораллового рифа, где поселились его временные или постоянные обитатели, жизнь била ключом. Это были в основном либо слабые и беззащитные существа, которые пытались найти здесь убежище, либо жадные и свирепые хищники, затаившиеся в ожидании добычи.
В толще воды над кораллами я увидел рыбу-зебру, которая плыла резкими короткими рывками. Ее легко было принять за креветку или маленького омара, сходство с которыми ей придают щупальца и «усы». Плавники у рыбы-зебры невероятно длинные, на голове у нее острые шипы, на теле — большие отростки. Хвостовой плавник напоминает веер, а полосы — темно-коричневые, розовые и красные — действительно делают ее похожей на зебру. Она принадлежит к семейству драконоголовых рыб и отличается миролюбивым характером. В то же время она очень опасна, потому что прямо под шипами, расположенными на спине, у нее находятся железы, вырабатывающие яд.