Почти ни одно животное, в том числе и человек, не может видеть убегающего, чтобы не погнаться за ним. Ламы все разом поприжимали уши и кинулись догонять.
Варюшка уголком глаза успела заметить столб, к которому прилепился Индеец. Не замедляя бега, она пробежала мимо него. И только она это сделала — сзади кто-то резко толкнул ее в спину. Девочка ткнулась носом в траву.
В тот же момент раздался сердитый рев лам. Чьи-то ноги мазнули ее по затылку. Дальше она услыхала восторженный хохот и крики:
— Индеец прицепился! Индеец поехал! Глядите: он скачет верхом на Гордячке!
По степи неуклюже скакали ламы. На спине у Гордячки, крепко вцепившись в ее густую шерсть, подпрыгивал Индеец. Матвейка с Леной бежали к Варюшке.
— А я промахнулся, — оправдывался Матвейка. — Пахом отпрыгнул от меня как раз, когда я…
— А я целилась на Шоколадку, но она как прищурилась на меня, так я и не смогла. Я аж с забора свалилась прямо на землю.
Ламы оправились от испуга и почуяли, что на Гордячке сидят совсем неопасный враг. Они сразу остановились, а Гордячка даже легла.
Индеец попал в трудное положение: один в степи, под ногами у рассерженных лам. Он, правда, не струсил и быстро вскочил па ноги. Но в это время Пахом сзади пребольно укусил его за мякоть.
Ай! — вскрикнул мальчик. — Брысь ты, проклятый!
Пеструха сбоку цапнула его за ухо.
Ой-ой! — Из глаз у него брызнули слезы. — Уйди, гадина, я тебе вот…
Пахом и Шоколадка с двух сторон вцепились в рубаху и разорвали ее пополам.
— Ай, убивают! Спаси…
Индеец вынырнул из-под морды Пеструшки и кинулся бежать. Матвейка с девочками в ужасе застыли на месте. На их глазах Пахомка опять сшиб Индейца и вцепился в его штанишки. Дети принялись дико кричать.
IV
Эти крики услыхали Павел Федотыч и я.
— Что такое? Где это? Бежим скорей — несчастье!..
В загоне Пахом расправлялся с Индейцем. Ламихи смотрели на это холодно и справедливо. Перепуганные ребята горько рыдали.
— Папочка, отгони! — закричала Варюшка. — Вот у Матвейки кнутик есть.
Павел Федотыч отогнал лам и поднял избитого мальчика. У него сочилась кровь из уха и из голого бока. В разных местах виднелись ссадины и следы ударов! Павел Федотыч попросил меня отвести мальчика к доктору.
— А вы все ступайте за мной, — строго приказал он Матвейке, Лене и Варюшке.
— Нет, мы тоже пойдем до больницы, — возразил хитрый Матвейка. — Может, Индеец умрет или сбегать за чем надо будет.
Ламихи смотрели на расправу.
Я поняла, что ребятам теперь может здорово влететь.
— Верно, — сказала я. — Пусть они лучше сначала помогут товарищу, а вы им велите притти немножко после. Ну вот, прямо из больницы пусть и придут.
Павел Федотыч сердито кивнул, буркнув что-то под нос, и мы пошли до больницы.
— Еще, главное, говорят — в Америке она будто домашняя, — ворчал по дороге Матвейка. — Будто на ней там вьюки возят, в индейских горах. Да я бы такую поганку кнутом бы так нахлестал!..
— Подожди, брат Матвейка. Еще неизвестно, кого из вас нахлещут, — слегка намекнула я.
— Тетя Оля! Что нам теперь делать? Этот папка такой злой! Ну, прямо как Пахом.
Я засмеялась. Маленький и осанистый Павел Федотыч и в самом деле был очень похож на маленького и важного Пахома.
— Ты смеешься, — упрекнула меня Лена. — А нас, может быть, из школы прогонят. Летось одного прогнали за то, что страусные яйца воровал. Тоже Павел Федотыч потребовал.
— Ну, а вы что же думали? Шутят с вами, когда говорят, что к животным нельзя лазить? Ты, Варюшка, отлично знаешь, как твой папа мучается с этими зверями. Ночей не спит, беспокоится — как бы их не испугали, не покалечили, не обкормили. Так же и Ленин папа, и Индейцев, и Матвейкин дядя. А вы взяли и…
— Тетя Оля, я больше никогда не буду! Я думала, раз ламы домашние, то им приятно будет, чтобы мы покатались немножко и угостили их хлебцем. А они уж разозлились. Вот правда, тетя Оля, никогда больше не буду так делать!
— И даже другим намнем бока, пусть только сунутся в ламам, — мрачно сказал Матвейка.
Мы сидели в приемной больницы, пока доктор осматривал Индейца. Ребята смотрели на дверь докторской комнаты, вздыхали и жалобно шмурыгали носами.
— Мда, — сказала я грустно, — положение у вас серьезное; Павел Федотыч — строгий человек.
Носы зашмурыгали сильнее.
— Раз она-у индейцев домашняя, то что она, сдохнет, что ли, если на ней чуточку покатаются, — настаивал па своем Матвейка.
— Тетя Оля, Пахомка — вигонь? — внезапно спросила Варюшка сквозь слезы.