Лошади жадно чавкали, подбирая сочное красное мясо арбузов, кожурки и даже семечки.
Колхозники наконец очухались, подбежали с кнутами и пугнули лошадей. Минна с большущей кожурой в зубах вскинула вверх голову и легонько зарысила в степь. Табунок ускакал следом за ней.
III
Когда убежал табунок, на старуху напала такая злость, что она чуть не задохнулась. Не обращая внимания на народ, она подскочила к старику, и слова у нее посыпались, как горох из лопнувшего мешка.
— Что, слопал? Слопал, старый витютень? Пропали арбузы. Спелые, красные, как ягодки… Да ты что стоишь? Ты что стоишь, я тебя спрашиваю? Люди добрые, вы поглядите: стоит и глазами моргает.
— Так его, хорошенько! — подзадоривали колхозники
— А ты за чуприну его, чего на него глядеть?
Старуха увидала, что над ней смеются, и рассвирепела еще больше. До самого базара она ни разу не передохнула. Бедный старик уже не слышал, что она говорит. Он только подсчитывал про себя все новые и новые клички, которые она давала ему:
— Витютень — раз… Дохлый мерин — два… Старое мочало — три… Горшок без дна — четыре… Кислая тюря — пять…
Наконец он вздохнул свободно: приехали на базар — кажется, теперь все.
Не тут-то было! Она потребовала, чтобы непременно вот сейчас же итти жаловаться на лошадей начальству.
— Да куда я пойду срамиться с тобой? — попробовал возразить старик.
— Ага! Тебе, значит, наплевать? Добро пускай пропадает, а тебе наплевать? Целое лето работали, а ты…
Старик плюнул и пошел. Она привела его в большой белый дом и там потребовала, чтобы ей подали самого главного начальника. К ней подходили завхоз, Август Иваныч, Павел Федотыч — нет, ей надо самого главного. Пришлось провести ее к директору.
— Ну, что у вас там, дедушка? — спросил директор.
— Да ваши ж тигры полосатые, — затараторила старуха, — напали, воз, опрокинули, арбузы погубили, советская власть не для этого у нас, чтобы…
— Подожди, бабка. Сколько у вас арбузов пропало?
— Сколько пропало? — Старуха смекнула, что дело может обернуться выгодно, и брякнула: — Шесть десятков!
Старик аж рот разинул от изумления.
— Шесть десятков? — удивился директор. — Ого! Это порядочно. А почем они сейчас, арбузы?
— Какие по рублю, какие по рубль двадцать. А наши самые лучшие. Мы по два продаем. А еще они, проклятые, разбили у нас четверть с керосином. Полна четверть была.
Как ни крепился старик, а тут уж он не мог выдержать.
— Да брешет же она! Не верьте вы ей. Арбузов у нас восемь штук разбилось. Красная цена им по полтиннику. А керосину — мы и пустую-то четверть дома забыли.
Директор засмеялся и заплатил им пять рублей. Когда они вышли, в открытое окно долго еще слышен был скрипучий, въедливый голос старухи:
— Ах ты, чобот безмозглый! Ах ты, осина горькая! Счастье ему, дурню, в рот влезло, а он взял да и выплюнул его…
IV
Директор сделал нагоняй Павлу Федотычу, и в следующий базарный день возле табунка с самого раннего утра ходил пастух.
Лошади мирно пощипывали траву. Когда вдалеке проезжали мажары по шляхту, Минна настораживала уши и громко лаяла. Пастух кричал на нее, хлопал бичом — она успокаивалась.
По вот на шляхте показалась одинокая подвода. Минна поглядела на нее и вдруг без всякого лая бросилась бежать. Весь табунок помчался за ней. Пастух кричал, ругался, хлопал — куда там! Их уж и след простыл.
Правда, на этот раз табунок немногим поживился. Мажара оказалась конной, и колхозник ускакал, потеряв только один арбуз. Но все-таки это уже начинало становиться похожим на самый настоящий разбой. Пришлось Минну в базарные дни до обеда оставлять в загоне.
Как только это начали делать, разбой прекратился. Правда, лошади при появлении мажар на шляхте поднимали головы и настораживали уши, но теперь у них не было самого главного — вожака. Без вожака они ничего не могли сделать.
Как усатый зверь сдавал экзамен
I
Однажды в Москве, в большом важном доме, собралось много людей. Все эти люди отлично знали зверье. Один из них вырос и состарился с голубым песцом. Другой лучше, чем своих детей, умел воспитывать и растить чернобурых лисиц Третий точно узнал, почему ценный зверек — соболь — не хочет в неволе приносить соболят, и, узнав это, добился того, что соболята стали рождаться в клетках почти так же, как на воле.
В большущей комнате, в которой собрались эти люди, за столом сидел высокий старик со смелым бритым лицом. Это был известный ученый. Он своими трудами принес много пользы советскому государству. Все, кто приходил, сейчас же поворачивались и смотрели в его сторону.