— Ах, и страшные, дядько! Пять человек у нас убили. Они кусаются, прямо как собаки.
— Ага, это хорошо! Мы горячих лошадей любим. Для казака, брат, горячий конь дороже матери с отцом… А красивые они, да? Говорят — загляденье?
— Кто? Зеброиды? — Трохимка остановился и давай хохотать. — Да они ж… они ж маленькие, как мыши. Разве казак сядет на такую? Смеяться все будут.
Атаман нахмурился.
— Ну, это ты врешь. Смотри, брат, я не люблю, когда мне врут.
— Вру, да? Ну, вот сейчас увидите.
Пришли в сарай. Бандиты оглядели зеброидов и велели вывести одного наружу. Трохимка вывел им Мотылька. Атаман молодецки встряхнул своими плечиками, подошел и протянул руку — видно, потрепать хотел. Мотылек изогнулся да как лязгнет зубами! Чуть руку не отхватил ему. Атамана будто ветром отнесло шагов на десять. С него даже очки слетели. Когда их подняли ему, он усмехнулся, будто ничего не было, и скомандовал своим:
— Ну-ка, Савчук, возьми его в работу! Ты ведь мастак но этому делу. А вы подержите, пока он сядет.
Два здоровых бандита взяли Мотылька под уздцы, а третий сел на него верхом, прямо без седла. Должно быть, он уже выпивши был. Те двое еще держали коня, а он уже размахнулся и бац его по боку нагайкой! Что тут случилось, я даже и разглядеть не успел как следует. Видел только, что все три бандита и конь полетели в разные стороны. Потом этот Савчук — мастак-то — очутился под носом у Мотылька и завизжал, как поросенок.
Все бандиты кинулись на выручку. Мотылек напоследок рванул Савчука так, что он перевернулся, и ускакал в степь.
Бандиты подняли своего товарища. Он был растерзанный и весь в крови. Атаман велел дать ему скорей водки. После этого он обернулся к Трохимке:
— А ведь верно ты мне сказал, хлопец. Дрянь лошади. Виду никакого, и возни с ними было бы… Штык я тебе все-таки подарю.
— Спасибо тебе, дядько.
Когда они ушли, Трохимка отбежал немного, покликал, посвистал, и Мотылек сам явился. Трохимка обхватил обеими руками за шею и сказал:
— Вот кому спасибо-то. Молодец, Мотылек, так им и надо.
VII
Прожили у нас эти бандиты еще два дня. Все пили в белом доме, все озоровали над нами. Мы думали уж это никогда не кончится. Хвать, на третий день, утром, примчался к ним какой-то гонец. Спрыгнул с лошади и прямо к атаману докладывать, видно.
Немного погодя, смотрим, они как посыплются все из дома! Кто лошадей седлать, кто телеги впрягать, кто к пушкам кинулся. Полчаса не прошло — готово уж, собрались. Атаман погрозил нам из своего тарантаса нагайкой и скомандовал трогаться.
Верховые шибко зарысили, не по дороге, а чтоб поскорей, прямо в степь. Телеги сперва тоже шибко поехали, а после намотали грязи на колеса и стали останавливаться, застревать. А пушки, те, как въехали на дорогу, так и увязли выше ступиц. Бились-бились с ними — никак с места не двигаются.
Оно, видите, какое дело: перед этим два дня шли без перерыва дожди. Грязь на дороге захрясла, как замазки. В поду, в степи, она и вовсе вся грузилась за ногами.
А пушки, ведь они чугунные, в них какая тяжесть! Разве их по такой грязи сдвинешь?
Атаман приказал всех хороших лошадей, которых они у нас забрали, отдать под пушки. Но когда запрягли этих, они тоже ничего не могли сделать. Рванут-рванут, а пушки ни с места. Бандиты уж и лупили их в четыре кнута каждую, и стреляли над ними — никакого толку.
Атаман ругался, топал ножонками у себя в тарантасе и кричал на своих:
— Да вы понимаете, дурачье, что нас сейчас могут накрыть здесь большевики? Понимаете, что вашей шкуре грозит опасность?
Наконец он плюнул и велел ехать без пушек. Еще бы немного, и они укатили бы. Тут из одной бандитской телеги вылез человек. Он хотя старался прятать от нас лицо, но мы все-таки узнали его: это был один панский любимчик. Когда-то, при пане, он нам много вреда наделал. Потом он скрылся от нас и года два пропадал. А теперь вот объявился в подходящей компании.
Этот человек подошел к атаману и стал шептать ему что-то. Атаман слушал его и все выше подымал брови.
— Да мы же видали их… Ну, и что же?.. Да ну, ерунда. Не может быть, они же маленькие… Да что ты говоришь? Одна такая мышь загнала двух кровных коней? А ну, посмотрим…
Он обернулся к помощнику и сделал распоряжение. Двадцать верховых моментально помчались к старому сараю. А нам атаман приказал:
— Через десять минут чтобы у меня была готова сбруя для всех зеброидов. Если не приготовите, я велю зарядить пушки, и от вашего поселка останутся одни щепки.
Ну, понятно, минут через двадцать все было готово. Верховые подводили по одному, по два зеброида и запрягали их в пушки. Трохимка стоял и глядел на все это. Я один только знал, как ему сладко. Если бы ему на это время дать силу такую, он бы наверно этих бандитов на клочки разорвал всех.