В городе строганину едят руками, из общей тарелки перекладывая ломтики в свою, где у каждого лежит своя же смесь «макал». Подразумевается, что на столе их будет много… Традиционно, дело это «гостевое». Приходит гость, приносит «хвост» размером в полметра. Следующий переступает порог, и тоже не пустой. Жены – в зал, пусть отдыхают, общаются. А мужики уходят на кухню с первой стеклянной емкостью под полой и быстро делают свое дело с веселыми солдатскими шутками на устах.
Строганину надо запивать водкой, так принято. Поговорок на этот счет есть много. «Замороженная водка в начале, – крепкий чай в конце». «Строганину без водки едят только собаки». «Морозный градус – это еще не все». «Рыба посуху не ходит»… Есть и свои коктейли «под строганину». Водка с шампанским – знаменитый «Белый медведь». Или «Северное сияние» – спирт с шампанским, сия смесь не для новичков!
Бывает и так, что она кончается в середине застольного процесса. Строганина, конечно, ведь «беленькой»-то вы запаслись, я надеюсь? Тогда очередник идет на кухню. И творит новую порцию. Такую проблему всегда надо предусматривать, и запас Рыбы в морозилке иметь всегда. Сытно ли это? Очень. Нежные свежие аминокислоты, выравнивающий обмен веществ, дают много здоровой энергии. И опьянеть не страшно, здоровая еда… А витаминов!
«Поедатель одной лишь морковки» может сказать, что блюдо это примитивное, дикарское… Что же, и шашлык примитивен. Однако, такие утверждения дистанционны, так сказать. Факт таков – не было того, кто, один раз отведав строганины, не взалкал бы вскоре сызнова…
Визуальные показатели качества у этого блюда тоже есть. Правильные «стружки» закручиваются из очень длинных ломтиков и никогда не ломаются. Именно для этого Рыбу замораживают сразу после ловли и больше не оттаивают. Макало (несколько видов) готовит уже другой, специально обученный человек, и это уже отдельное творчество. Этот же человек – распорядитель стола. По сигналу макальщика строганину бодро вносят с мороза и подают на стол. Большинство северян строганину едят без хлеба.
Всегда наступает тот странный, но неизбежный момент северного застолья, когда выпивка еще есть, а вот желающих делать очередную порцию строганины уже нет, устали бойцы… Тогда делается «рубанина». Топором или вечным комплексом «нож-полешек» рубим Рыбу в куски-порции. Макало остается таким же, и застолье продолжается. Когда же вами смело смешаны «Белый медведь» и «Северное сияние» (арктик-смесь «Поцелуй Аэлиты»), наступает прозрение! – ребята, под это не годятся уже ни строганина, ни рубанина! Внимание! На сцену выходит «долбанина». Самый трезвый из вас берет мороженую Рыбу и обухом топора долбит ее в крошево. Хорошая дикарская сцена…
На фестивалях же все очень серьезно… И призы там серьезные – снегоходы, лодки и моторы. Каждый участник должен иметь при себе санитарную книжку и форму команды. Часто команда должна иметь свою конкурсную Рыбу, свои ножи и приспособления, необходимые для приготовления строганины. Приветствуется презентация собственных, специальных приправ для строганины.
Вот вроде и все.
Велика и роль ножа. Ведь он – главный и единственный на этом кулинарном празднике инструмент. Не припомнить более блюда, где именно нож играет такую важную роль, так много и трудно работает, и так красиво «выпячен», хоть фото делай! Какой-то строгой формы клинка тут не существует. Однако, наиболее часто это клинок, более всего похожий на «Рыбацкий» от фирмы «Южный Крест» или «Ежик» знаменитого российского мастера Геннадия Прокопенкова. Вот только ручка должна быть «плотной», что ли, емкой… Никаких тонких форм и узостей сечения, ибо долго держать холодный нож голой рукой, строгать на компанию из десяти человек вымерзшее до льдины мясо очень не просто. Рука достаточно быстро устает, контроль быстро снижается, и тогда плотность вашего хвата подкрепляется давлением ладони сверху. Часто применяется односторонняя заточка клинка, которую на Северах потому и называют порой – «рыбная заточка».
Ничего сложного в работе ножом нет. Однако практика и навык нужен, а потому всем ценителям короткого клинка я искренне рекомендую совместить полезное с приятным, – попробуйте! Попробуйте узнать, как «углеродка», даже самая чистая, легко и просто отдает свой металлический запах нежным прозрачным пластикам, особенно, если вы вошли в избу с мороза, а запахи чувствуете очень остро после свежести зимнего леса. Попробуйте почувствовать усталость руки и качество «рабочей», как вам казалось, рукояти. Попробуйте поверить настоящим делом свои эксперименты с заточкой.
И… Попробуйте строганину!
«Лучшее рыбное». Самое честное… Блюдо Мужчины с Ножом.
Рядом с Костей, внимательно наблюдая за его манипуляциями, сидела… его головная боль в человеческом обличье.
Геннадий Федорович Попков.
Как вы помните, Донцову в самолете он представился очень коротко, решительно протянув худую ручку, классически поправив перед этим очки:
– Попков. Криптозоолог.
Вот и тут вышло так же, те же слова он и произнес.
Пару суток назад, едва спрыгнув пару дней назад на землю с борта вертолета Ми-2, криптозоолог предстал перед Костей некой горсткой костей, удерживаемых вкупе лишь достаточно тонкими слоями псевдоарктических одеяний. Так невзрачен был этот ученый видом своим, что даже верный спутник Кости, представитель благородного племени сибирских лаек – пес Ункас, остерегся, вопреки своему обыкновению, пару раз рыкнуть на незнакомца. Собака, как казалось, была настолько шокирована… имиджем гостя, что почти сразу же притащила обглоданную оленью кость (совершив немыслимую жертву) и положила ее к ногам исследователя. Подкрепись мол, друг, Север любит сильных…
И поехало… Хоть за нож берись. Сразу, ох, сразу Кости заподозрил неладное… Еще когда увидел, что вместе с человеком из вертолета вываливаются тюки и вещмешки с кофрами. Так оно и вышло – что называется, «пришли помогать»! Вот оно, то самое «лихо», вот как оно выглядит! В очках, с портфелем. Только сачка нет. Диво дивное, «паганелище» проклятое…
Три часа хозяин выслушивал историю о том, как непросто было отыскать Константина на арктическом побережье, но помогли изначальные установки Попкова – «это было очень важно для науки» и «моя экспедиция потеряла бы всякий смысл». Что тут делать? И на хрен его не пошлешь… Куда этот Паганель отсюда пойдет? И Костя стоически терпел этот поток сознания про «классификацию гоминоидов по Баркову» и «перспективность приполярных ареалов». Но после пугающей фразы о возможном продуктивном сотрудничестве на ближайшие три года он решил опустить занавес.
– Когда вертолетик прилетает, говорите?
– Через три дня… Но…
– Это хо-ро-шо. А водку-то пьете, мна?
– Ну, когда я вне работы… в редкую свободную, так сказать, минутку. Допущу.
– Отлично… Дыхалка нормальная, кости не хрустят, как чипсы?
– Но зачем это вам?
– А за гоминоидом кто бегать будет?
– …!?
– Ладно, не переживайте, все сладится. Что-то я вам расскажу, что-то покажу. А многое – нет, и точка. Согласны?
– Я просто вынужден подчиниться обстоятельствам…
– Тогда идите, уважаемый, на берег, да собирайте, мна, плавник для печи.
На том они и порешили. И поплелся Геннадий Федорович на берег стылого моря Карского по дрова в сопровождении ошарашенной собаки.
Но потом Костя оттаял… Тяжело ведь жить одному, что там ни говори. Поведал он пришельцу и о былых своих поисках, милостиво выдав цифровому диктофону несколько весьма перспективных мест в Эвенкии, где снежный человек «водится». Встречный поток информации его просто пугал, ибо криптозоолог был готов вещать долгими часами, нещадно мешая крохи правды с сокрушающий всякий здравый смысл лавиной слухов и пошлых домыслов. Но и это было интересно. Костя молча сравнивал свои знания с массивами (лучшего слова тут и не подберешь) свободно сформированных представлений господина Попкова, что-то перепроверял, а что-то запоминал – на будущее.