Мчимся по дамбе, любуясь гаснущим закатом за левой половиной лагуны, и ощущаем, что не только характер дороги, но и весь воздух, все краски этого ландшафта удивительно напоминают сивашские или таманские. Такие же безграничные, до горизонта расплесканные мелководья, такие же выцветы соли на низких берегах. Чувство привольной шири, рай для птиц…
Но почему же эта трасса названа слоновьей? Оказывается, выбору ее содействовали именно слоны. В те времена, когда полуостров Джафна не был так плотно населен, стада диких слонов любили навещать покрывавшее его мелколесье и кустарники. Но и слоны понимали, что путешествие через перешеек связано с большим удлинением пути. А так как дамбы в те времена еще не было, умные животные переправлялись через лагуну прямо вброд. Мелководное море было им здесь, в полном смысле слова по колено.
Элефант-пасс Цейлона следовало бы переводить не как «слоновий проход». Это явно Слоновий брод — выразительное как свидетель истории название.
ПОЛУОСТРОВ ДЖАФНА
Огромный день — в него уместились и осмотр Сигирии, и руины Анурадхапуры, и сухотропические джунгли, и Слоновий брод. Естественно, что дня-то и не хватило — ведь под экватором темнеет быстро и рано, круглый год часам к семи вечера.
Полуостров Джафна принял нас к себе уже в сумерках и удивил лишь тем, что подмечалось и в темноте: не было никакого подтверждения сведениям из географических сводок о суровой сухости этой известняковой плиты. Всю дорогу нас окружали густые сады и огоньки непрекращающихся поселков. В ряде мест слева открывалась темным провалом гладь лагуны.
Значительную часть пути от Анурадхапуры Тсамотсерам рассказывал мне о Джафне — о своей родине, о трудолюбии тамилов, превративших в благословенный оазис эту все же безводную известняковую землю…
Сквозь узкие ворота староголландской крепости нас подвезли к «Королевскому дому» — самому роскошному зданию Джафны. В его обширных анфиладах оборудовано нечто вроде гостиницы для почетных гостей. Едва успеваем умыться, как уже пора на автобус. Тсамотсе-рам попал на родину и сегодня особенно весело кричит шоферу: «По-е-хали!» — клич, усвоенный им еще из путешествия по Советскому Союзу.
Нас везут далеко за город. Мы попадаем в клуб, перед эстрадой которого на открытом воздухе сидит прямо на земле толпа темнолицых людей. Со сцены несется остро-ритмичная мелодия голосового оркестра, под нее танцуют пестро одетые девушки. Танцы мало отличаются от сингальских — их питает одна и та же древнеиндийская пластика. Но сидение зрителей на полу и голосовой аккомпанемент — это нечто новое, в сингальской части Цейлона нам не встречавшееся.
Ужин сервирован в большом зале с массой народа. За моим столом оказались и учителя, и служащие банка, и почтмейстер, и почтенные старики-пенсионеры. А вся обстановка оказалась несравненно проще и демократичнее, чем на остальном Цейлоне, где нас, как правило принимала местная аристократия.
А на другой день прием устроил местный филиал Ланка-Советского общества. Здесь тамилы Джафны произносили горячие речи в честь дружбы с Советским Союзом, в защиту мира и расширения международного доверия. Аудитория и тут удивительно экспансивно слушала ораторов и тоже грохотала кулаками о столы вместо аплодисментов, но мы почувствовали себя действительно в кругу друзей.
Джафна — полуостров пальмирового ландшафта. Те самые стройные и высокие пальмы, которые мы впервые разглядели в Мадрасе, здесь в сухом климате Джафны, как и на большей части Декана, оказались главными хозяйками пейзажа, вытеснив и заменив собой кокосовые лесосады. По внешнему облику пальмира: много скромнее кокосовой. Тут совсем нет этих торжеств венно зеленых знамен, трепещущих опахал, нет блеска и глянца — вайи пальмир короче, жестче, матовее. Стволы прямые, у основания словно в грубошершавых рейтузах, выше оголенные.
Нас угощают ростками пальмир, напоминающими нечто среднее между репой и картошкой, рассказывают о восьмистах других пользах, приносимых пальмирой, и мы уже с уважением смотрим на рощи этих подлинных кормилиц сухотропического ландшафта.
Город Джафна весь во власти лагуны — ее простор, ее нежный плеск, ее воздух определяют все настроение пейзажа. Перламутровые совсем сивашские дали прочеркнуты вдоль горизонта темными полосками пальмировых ершиков. Это видны островки Джафнинского архипелага. На ближайшие из них, как и по Слоновьему броду, прямо через проливы проложены проезжие для автомашин дамбы.
НА КОРАЛЛОВОМ АРХИПЕЛАГЕ