Президент «Ана Ката» и Максим Сергеевич направились к двери, продолжая беседу.
— К сожалению, не могу сейчас принять ваше приглашение: у меня распланирован весь день. Но как только будет решение по вашему проекту, то о результате сразу дам знать, — ответил гость.
После того как за боссом и представителем Фонда социальной адаптации закрылась дверь, Эмма Крауз вновь застучала по клавишам. Ее плечо еще ощущало тепло от похлопывания босса, и она испытывала удовлетворение от того, что смогла быть ему полезной. Ее главной задачей и целью в жизни было служение этому великому, гениальному человеку, которого она, несмотря на кажущуюся сухость и немногословность, тайно боготворила.
Таксист сидел в машине, припаркованной около заправки, и вспоминал встречу с человеком в инвалидном кресле по пути в лабораторию. Вдруг мысли его стали путаться, он почувствовал точечные болевые уколы в голове. Откуда он ехал в лабораторию? Он не мог ниоткуда ехать, потому что жил прямо тут, в лаборатории, в маленькой комнатке в конце коридора, где стояли только кровать и тумбочка. Дверь в эту комнату всегда была закрыта, и Таксист мог видеть только коридор через небольшое решетчатое окно. Но, может быть, он ехал не в лабораторию, а по поручению босса? Его часто посылали с поручениями отвезти или привезти что-нибудь. Сбежать он не мог, так как любое отклонение от маршрута мгновенно вызывало болевые ощущения от вставленного в мозг чипа. Он и не собирался никуда бежать, ему некуда было бежать. Так куда же он ехал? Ответы остались там, в пустынном переулке.
Таксист развернул автомобиль и поехал обратно. Переулок был так же пустынен, и человек в инвалидном кресле стоял ровно на том самом месте, на котором он его оставил. Таксист остановил автомобиль рядом с инвалидом. Тот сидел, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Водитель вышел из машины, подошел к инвалиду со спины и остановился в нерешительности, не зная, что сказать и что делать. Он услышал тихую музыку. Потом разглядел белые проводки от наушников, тянувшиеся от головы незнакомца к сотовому телефону, который тот держал в правой руке. «Ах вот откуда эта музыка», — удовлетворенно отметил Таксист про себя.
Таксист сорвал капюшон с головы инвалида и увидел большую кровавую рану на его гладко выбритой голове. Перед глазами мелькнул темный предмет и опустился на голову инвалиду. Брызги крови из новой раны полетели в стороны. Потом снова и снова.
— Кто ты? — закричал Таксист. — Кто ты, мать твою! Отвечай! Кто ты?
Музыка звучала все громче и наконец стала такой громкой, что почти заглушала его крики. Он опустил окровавленную монтировку, которая непонятно каким образом очутилась в его руках, и неожиданно засмеялся. Он наконец узнал этот правильной формы гладко выбритый череп. Эмма Крауз. Да, это была она в большой не по размеру толстовке с капюшоном, которая, как обычно, скрывала формы ее худого тела. Таксист смотрел на стекающие струи крови, на рваные раны и не испытывал жалости. Он не испытывал ничего.
Доктор Эмма отключила запись, которую пришлось поставить, чтобы представитель Фонда социальной адаптации не увидел досадный сбой эксперимента. Ей нужно было посмотреть на реальные данные и выяснить причину сбоя. То, что она увидела на экране монитора, транслирующем видения пациента, привело ее в ступор. Страшный вид своего собственного разбитого затылка и брызги крови повсюду не смогли оставить равнодушной даже ее. Эмма Крауз сжала губы, и ее руки непроизвольно сжались в кулаки, зависнув над клавиатурой. Обычно все данные корректировки автоматически сохранялись, но — не в этот раз! Доктор взяла себя в руки, разжала кулаки и отключила капсулу с лежащим в ней Таксистом. Пациент, дергавшийся до этого в конвульсиях, сразу обмяк и затих. Доктор нажала клавишу «удалить» и, дождавшись, пока данные будут стерты, спокойным голосом произнесла вслух свою обычную фразу:
— Сеанс корректировки окончен.
Когда Карл Иванович вернулся в лабораторию, капсула была пуста, и Таксист отдыхал от процедуры в своей комнате. Доктор Эмма была абсолютно спокойна. Она уже приготовилась отвечать за неудачный эксперимент и стертые данные, но босс даже не вспомнил об этом. Он был полностью под впечатлением от беседы с гостем. Давно Эмма Крауз не видела президента в таком бешенстве. Глаза его просто метали молнии.
— Проговорился-таки хитрый лис. Корпорация «Феникс» тоже подала заявку в Фонд социальной адаптации на финансирование исследования и производства нового препарата — «таблетки счастья». Он называл этот препарат drug of happiness или сокращенно: DH. Главное решение, похоже, уже принято. Потому что у нас все еще очень сырое, а там уже готовы первые образцы.