Он подал Алексу парик с тусклыми рыжими волосами и очки в массивной оправе.
– Если нас задержат в таком наряде спецслужбы, трудно будет доказать, что я не шпион, – произнёс Алекс, крутя в руках предметы конспирации.
– Если нас задержат спецслужбы, уже поздно будет что-либо доказывать, – сказал Сургон. – Этот маскарад как раз и является предупредительной мерой.
– И что, надевать прямо сейчас?
– Лучше сейчас, до выхода из леса, чтобы немного привыкнуть. А в зеркале машины поправишь, если что не так. Впрочем, очки можешь надеть чуть позже.
Алекс натянул на голову парик, и они с Сургоном отправились в путь. Солнце ещё не поднялось над соснами и пробивалось сквозь них, как софиты на красочном шоу, зажигая мокрый лес сотнями огоньков. Переливы сверкающих капель на деревьях создавали иллюзию, будто слева и справа от дороги в свете софитов фланируют по подиуму прекрасные девушки-модели, увешанные бриллиантами, изумрудами и золотыми украшениями.
Алекс стал забывать ночные тревоги и смирился со своей рыжеволосой внешностью, всецело отдаваясь возбуждающему чувству предстоящих открытий. Ему казалось, что впереди его ждёт нечто удивительное, значимое и, возможно, очень хорошее, и потому шаги его были энергичны и легки, как движения лесного волка.
– Ты знаешь, что означает твоя ирландская фамилия Коннелл? Вернее, О’Коннелл? – спросил Сургон, будто понимая его настроение.
– Знаю, – кивнул Алекс: – «Сильный, как волк».
– Тебе эта фамилия кажется подходящей?
– Вполне подходящей, – засмеялся Алекс от переполнявших его чувств.
– Тогда дополнительная пара-тройка километров ходьбы тебя не затруднит, – сказал Сургон. – Потому что мы пойдём в город не напрямую, по лесу, а по дороге до самого конца. Так чуть длиннее, зато ноги останутся сухими.
Алекс, старавшийся запоминать путь, уже и сам отметил изменения по сравнению с тем, как они с Сургоном шли в лабораторию. Оказалось, Сургон не желал заходить в промокший под ночным дождём лес, и это было Алексу даже на руку: он видел дорогу, которой в случае чего мог выбраться к людям.
На выходе из заповедника дорога растворилась в траве. Сургон проследил, чтобы Алекс надел очки, и дальше они вдвоём какое-то время шли по пустырю, а потом по городским окраинам, застроенным пятиэтажными панельными домами. Сюда, как сообразил Алекс, он и Сургон приехали несколько дней назад из Екатеринбурга. Вскоре показалась и припаркованная «Шевроле-Нива». В автомобильном зеркальце Алекс впервые увидел свою изменённую внешность, оказавшуюся весьма забавной.
Машина, управляемая Сургоном, спустилась в долину и через полчаса движения по городу свернула к жилому району, напоминающему видом деревню.
ГЛАВА 16
Предваряла жилой район небольшая удивительной красоты церковь с красными стенами, бирюзово-голубой крышей и небесно-синими куполами, переплетёнными позолотой. Алекс попросил Сургона остановиться, и тот с явным неудовольствием удовлетворил его просьбу.
– Что это за храм? – спросил Алекс, выйдя из машины.
– Свято-Троицкая церковь, – нехотя отозвался Сургон. – Построена в девятнадцатом веке. В советское время оставалась единственным храмом города Миасса, все остальные разрушили большевики.
– Наверное, здесь бывали мои дедушка с бабушкой.
Сургон промолчал.
– Я зайду ненадолго, – сказал Алекс.
– Мы теряем время! – вспылил вдруг Сургон. – Я сумел выкроить день для поездки, а ты тратишь его впустую.
– Я зайду ненадолго, – повторил Алекс. – Ты составишь мне компанию?
– Нет, – отвернулся Сургон.
Миновав ограду, Алекс прошёл в церковь. Там было тихо и пахло горевшими свечами. Немногочисленные прихожане, в основном пожилого возраста, молились у икон и небольшого распятия Иисуса Христа, которое находилось слева от входа, и кажется, не являлось в храме основным местом для поклонений. Отсутствовали здесь и молитвенные скамейки. Зато сразу бросалась в глаза огромная, от стены до стены и от пола до потолка, расписанная иконами перегородка, отделяющая алтарь от остальной части помещения.
Не зная на чьё изображение следует молиться, Алекс перекрестился сначала у распятия, а затем у иконы Девы Марии. Витающий запах горящих свечей, первые минуты казавшийся излишне сильным, вскоре перестал замечаться, и сосредоточенно помолившись, Алекс испытал, как это иногда с ним бывало в храме, душевное просветление.