Трое мужчин, зажавших Алекса у стены, не знали о его умении драться в подобных ситуациях. Кривоногого, как только тот, махнув дубиной, промазал и завалился по инерции в сторону, увернувшийся Алекс исключил из главных опасностей: в сутолоке тот больше не мог воспользоваться своим оружием. Вступать в схватку с самым сильным противником было неразумно. И Алекс в мгновение ока принял решение: выскользнув из-под силача и, не глядя, ударив его локтем в бок, он бросился на самое слабое звено в цепи нападавших: похожего на орангутанга хозяина. Хозяин, не ожидавший от припёртого противника такой прыти и последующего лобового нападения, охнул от толчка натренированного тела, потерял равновесие и, взмахнув руками, полетел спиной на мощёный камнями двор, коротко и хрипло вскрикнув при падении. Алекс кинулся в освободившееся пространство.
Мчась к воротам, он увидел выскочившую из дома широколицую хозяйку, которая, голося, спешила к распластанному мужу, и слышал отчаянную ругань раздосадованного силача. Силач ещё попытался было кинуться вдогонку, но даже в хоккейной команде с Алексом мало кто мог состязаться в беговых дисциплинах.
Он бежал, не останавливаясь, под хоровой лай сторожевых собак, зная, что своими действиями привлекает к себе излишнее, чрезмерное внимание окружающих, но стараясь не думать об этом. И лишь когда впереди показалась Троицкая церковь, перешёл на быстрый шаг.
Ожидавший Алекса таксист всё так же, подрагивая, сидел на водительском месте. Когда Алекс плюхнулся на заднее сиденье машины, он закивал головой, хотя никто ему не сказал ни слова, и, нервно крутя руль, поехал от церкви.
ГЛАВА 21
На обратной дороге Алекс долго не мог успокоиться, переживая случившееся: это неожиданное нападение на себя, последовавшую затем драку и необходимость убегать, пренебрегая мерами безопасности. И особенно неотступно и зло, как витавшие у лесной лаборатории комары, донимал его вопрос о том, что же произошло с хозяином дома, так неудачно упавшем на камни? В дополнение ко всему выяснилось, что во время драки с лица Алекса упали очки, попав таким образом в руки нападавших. Но не смогут ведь эти люди, убеждал он себя, найти его по очкам, да к тому же по маскировочным, ненастоящим? И снова комариною тучей налетала и жалила мысль: лишь бы только не расшиб сильно голову хозяин дома, и к делу поисков не подключилась полиция.
В самом деле: какой-то человек неоднократно приходил к дому с неизвестной целью, без разрешения проник на территорию и, когда его пытались задержать, нанёс хозяину травму. Многие подтвердят, что видели этого человека и опишут внешность. Может быть, кто-то запомнил машину такси, на которой он уезжал. А дальше для полиции дело техники: найти таксиста, узнать, в каком районе он посадил клиента и начать методично опрашивать жителей всех окрестных домов. И если Алекс, всего пару раз приезжавший к заповеднику, сумел приметить на стоянке такси одну и ту же машину, то почему кто-то из живущих у заповедника людей не мог приметить самого Алекса и то, откуда он появляется? О дальнейшем не хотелось даже думать.
И тут Алекс сказал себе: стоп. Если продолжать раскручивать нить страхов и дальше, она станет такой длинной, что опутает его с ног до головы и не даст дышать. На любую, даже самую критическую ситуацию, можно посмотреть и под другим углом. В конце концов, что произошло? Драка, в которой его, Алекса, пытались избить: избить сильно, жестоко, с применением дубины. За что? Ни за что: за то, что он пришёл узнать про своих родственников, живших когда-то в этом доме. Хозяева, очень неприветливые люди, явно владеют интересующей Алекса информацией, которую пытаются скрыть. И скрыть, возможно, не только от него, но и от правоохранительных органов. Уж очень подозрителен этот похожий на обезьяну хозяин. И если полученная им травма не является серьёзной, вряд ли он станет писать заявление в полицию. Возвращаться же в бывший дом своего деда Алекс больше не был намерен, а значит, встреча с хозяином-«орангутангом», его дружками или широколицей женой представлялась маловероятной.
За лихорадочными мыслями о случившемся Алекс совсем забыл про извлечённую из ниши записку. Но как только к нему вернулось самообладание, тотчас о ней вспомнил. В это время он уже шагал по лесу – напрямую, через заросли деревьев и кустарника, даже не отдавая себе отчёта в маршруте движения. Ноги сами шли в нужном направлении, выведя в конце концов Алекса на едва видимую лесную дорогу, которая раз от раза становилась ему всё более знакомой.