– Объясни же тогда, что значит «наш с тобой»! – не выдержал Алекс.
– Я и ты, – произнёс Сургон высокопарно, – принадлежим к народу, сумевшему на протяжении многих веков сберечь свою кровную чистоту. Имя нам – исседоны!
В глазах Сургона мелькнул свет, присущий фанатикам и сумасшедшим.
– Мы – древний арийский народ, испокон века живший в предгорьях и горах Урала. Свидетельством здесь о нас служат названия двух уральских рек: Миасс и Исеть, в которую река Миасс впадает. В местных языках нет убедительного объяснения обоих топонимов. И учёные уже неоднократно высказывали мысль, что «Исеть» означат «страна исседонов».
– Названия рек? – с иронией переспросил Алекс, отметив про себя, что за слово послужило основой для писательского псевдонима Сургона – Исетов. – А других свидетельств о «древнем народе» нет?
– Есть, конечно же, есть, – сделал вид, что не заметил насмешки Сургон. – Более двух с половиной тысяч лет назад древнегреческий путешественник и поэт Аристей из Проконнеса отправился на поиски того места на земле, откуда черпают несметные золотые богатства скифы. До самих золотоносных источников Аристею добраться не удалось, поскольку и скифы ими не владели, но зато он собрал сведения о народах, непосредственно к источникам примыкающим. И вернувшись, написал об этом поэму. Там он упоминает, в частности, о народе исседонов, живущих в горной местности к северо-востоку от скифов. И хотя текст поэмы не сохранился до наших дней, он был доступен, к счастью, авторам древности, которые ссылались на него в своих трудах. Так, византийский писатель Цеца сообщал: «Исседоны, гордящиеся длинными волосами, – это люди, что живут вверху, в соседстве с Бореем. Они многочисленные и очень доблестные воины, богатые конями и стадами овец и быков. Каждый из них имеет один глаз на прелестном челе; они носят косматые волосы и являются самыми могучими из всех мужей». Ты слышишь, Алекс? Самыми могучими из всех мужей! И Цеца прав, ведь исседоны, согласно тексту поэмы, отвоевали часть территории не у кого-нибудь, а у самих скифов!
– Я слышу и нечто другое, – заметил Алекс. – Про «один глаз на прелестном челе».
Сургон весело расхохотался. Фанатичный свет в его глазах угас.
– Писатель Цеца перепутал, – сказал Сургон, – ибо более подробно о содержании поэмы Аристея мы узнаём от отца исторической науки Геродота. Всё дело в том, что исседоны, от которых к скифам поступало золото, ревностно оберегали источник своего благосостояния. Они не пускали в горы никого, используя для этого не только силу, но и разного рода ухищрения, например, распространяли страшные небылицы. Своим ближайшим соседям и основным покупателям, скифам, исседоны рассказывали, что просто так подобраться к золотоносным источникам нет абсолютно ни какой возможности. Ибо, во-первых, золото стерегут гигантские грифоны, а во-вторых, в горах обитают воинственные одноглазые люди аримаспы, которых боятся даже исседоны! Рассказ про одноглазых аримаспов настолько впечатлил Аристея, что он всю поэму так и озаглавил: «Аримаспическая поэма». Из обычаев же самих исседонов Аристея удивило, в частности, то, что «женщины у них совершенно равноправны с мужчинами». И особо он отмечал, что о существовании исседонов известно абсолютно достоверно.
– Да, но какое отношение к этому народу имеем мы?… Я? – спросил Алекс.
Он уже не иронизировал над Сургоном. Убеждённость собеседника и знания, которые чувствовались за подобной убеждённостью, заставляли если не поверить безоговорочно в существование древнего племени, то, по крайней мере, допустить подобное. Почему бы и нет? Алекс лишь пытался понять, к чему Сургон клонит?
– Ты являешься внуком, прямым потомком Бориса Холвишева, – сказал Сургон.
– Это так. Но разве мой дед не был русским?
– Он был исседоном. Настоящее имя твоего деда Боеру Холви. Мы скрываем имена, обычаи и сам факт своего существования с тех времён, когда, проиграв войны полчищам диких племён, хлынувших на наши земли, вынуждены были затаиться на долгие века, чтобы не быть уничтоженными окончательно. С тех пор тайное пребывание стало нашей сущностью, и мы считаем, что благодаря ему до сих пор сохранились как отдельный чистокровный народ.
Алекс, осмысливая услышанное, заскользил взглядом по озеру. Он не знал, как отнестись к словам Сургона. Допустить, что Борис Холвишев принадлежал к забытому ныне народу исседонов, а значит, отнести в какой-то степени к исседонам себя, было слишком необычно. Но разве обычно было сидеть у построек, в которых молитвы звучат на протяжении шести тысяч лет? Или обычно было испытать неясный страх, приближаясь к «жилищу Духа смерти»? Да расскажи Алекс подобное своим знакомым, ему бы не поверили, а то ещё и смеяться бы стали за глаза. И тем не менее и постройки, и окружающая их аура являлись правдой, виденной и прочувствованной самим Алексом. Необычной, но правдой.