– Нет! – закричал он. – Это всё подстроено! Подстроено Рузавалом! Он давно плетёт против меня интриги. Он боится меня, боится, что я займу его место. Братья и сёстры! – закричал Сургон толпе. – Не слушайте Рузавала. Хватайте его и насытьтесь его кровью! Мы выберем нового Верховного вождя и жреца исседонов, достойного нашей общины!
Старейшины Большого Круга, кто с осуждением, кто с сочувствием смотрели на беснующегося Сургона. Но сомнений в их лицах не было. Поняв это, Сургон попятился к чаще и, развернувшись, метнулся под её укрытие. Не добежав нескольких шагов, он дёрнулся и осел как подкошенный. Ветеринар Гызат, приблизившись, вытащил из спины Сургона иглу.
– Несите его сюда, – приказал Рузавал.
ГЛАВА 43
Двое исседонов, подхватив обмякшего Сургона, вернули его в круг. Сторож турбазы обратился к Рузавалу:
– О Верховный вождь и жрец народа исседонов Рузавал! Согласны ли Всевышний Бог, дающий жизнь, и Великие Духи, следящие за жизнью, принять ту жертву, что предстала пред ними на закате солнца, а пред народом исседонов – в свете жертвенного огня?
– Да, – сказал Рузавал, – согласны.
– Да будет так! – поклонился сторож и скрылся в толпе.
– Да будет так! – провозгласил Рузавал.
Толпа кровожадно зашумела. Рузавал вылил на голову жертвы воду из чаши, двое исседонов, сорвав с Сургона одежду, распластали его на гранитном камне, и когда по распластанному телу пробежали судороги, свидетельствуя об окончании действия паралитического вещества, ветеринар Гызат взялся за свои инструменты.
Истязание Сургона продолжалось не менее двух часов. Глядя на извивающееся, кричащее сквозь кляп человеческое существо, толпа исседонов живо обсуждала происходящее, словно присутствовала на увлекательном зрелище, а не являлась свидетелем страшных мук своего соплеменника и совсем недавно одного из старейшин Большого Круга. Когда муки Сургона кончились, ветеринар Гызат перерезал ему горло, и присутствующие, вначале Рузавал, а за ним все остальные, торжественно испили тёплую кровь. Омыв тело Сургона и зажарив его на костре, исседоны приступили к кульминации мистерии – каннибальской трапезе, предваряла которую общая молитва. Здесь же на костре стали жарить и другое мясо, принесённое с собой, происхождение которого было неизвестно. Изготовленные из человеческих черепов чаши, имевшиеся у каждого исседона, или как минимум у каждой семьи, до краёв наполнялись вином, так что вскоре людоедское застолье превратилось в буйное веселье, завершившееся песнопениями и плясками. В целях безопасности исседоны выставили по лесу многочисленные дозоры, и дозорные, подходя к общему столу и отведав угощение, отправлялись обратно на посты.
Всё это время о привязанном к дереву Алексе никто не вспоминал. Опутанный верёвками, он наблюдал происходящее, сотрясаясь от отвращения и ужаса. Как мог, он старался не замечать в скопище исседонов Таисию, но она всё равно попадалась ему на глаза то вонзающей зубы в мясо Сургона, то скачущей в веселье возле костра.
Под утро пиршество кончилось. Совершив ещё одну совместную молитву, исседоны группами и по одному стали растворяться в рассветной мгле, следуя в заросли леса, или отплывая в лодках от берега. Несколько оставшихся исседонов, среди которых была и Таисия, под надзором правителя Разувала принялись за уборку поляны. Уборщики поместили в лакированный ларец золотой череп; выкопали столб и отнесли его в глубокую чащу; аккуратно сложили в чистый мешок кости и череп Сургона; тщательно вымыли жертвенный камень; а под конец собрали мусор и ликвидировали следы костра. И если бы не горький дым, пропитавший окружающий лес и стелящийся над озером, которое под утро стало безмолвным, безвольно-плоским, будто опустошённым, трудно было представить, что творилось на этой поляне минувшей ночью.
– А что делать с ним? – указал на Алекса один из исседонов-уборщиков.
– Останься и убей его, – распорядился Рузавал. – Никто из посторонних не должен знать наших обычаев. Размозжи ему лицо, чтобы нельзя было сразу опознать, и утопи в озере.
– Да, Верховной вождь и жрец Рузавал, – сказал исседон.
Это был приговор, смертельный приговор. Поняв, что терять больше нечего, Алекс приготовился закричать в надежде, что его крик донесётся по водной глади до окружающих Тургояк туристических баз, яхт-клубов и посёлка, расположенного на противоположном берегу, но исседон, которому поручено было убить пленника, тут же зажал ему рот ладонью, а потом заклеил широкой полосой скотча.
– Вообще-то, этот парень не совсем посторонний, – тихо обратился к Верховному вождю и жрецу Рузавалу сторож турбазы. – В нём на четверть крови исседонов, и через три года он мог бы стать достойной жертвой Всевышнему Богу, дающему жизнь, и Великим Духам, следящим за жизнью.