– Алекс, мальчик мой, ты слышишь меня? – спросил отец.
– Конечно, слышу.
Щёки отца задрожали. Он что-то забормотал, суетливо принялся поправлять Алексу одеяло, а затем, вскочив с места, убежал из комнаты.
– Ну, ты лентяй, – сказал Вильям. – И притворщик, каких поискать.
Алекс не стал возражать – притворщик так притворщик, и лишь улыбнулся снова.
– Гастроли закончились? – спросил он хриплым голосом.
– Ещё нет, но я решил уехать. Пусть поработают без меня. Должен ведь я уделять время семье!
Отец примчался с миловидной девушкой, одетой в униформу нежно-зелёной расцветки. Он говорил возбуждённо и показывал рукой на Алекса. Девушка села рядом.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
Странно спросила, не так, как отец или Вильям, но Алекс её понял и сообразил, что спрашивает она по-русски.
– Хорошо чувствую, – ответил по-русски Алекс. – Вы кто?
– Я доктор, меня зовут Светлана Андреевна.
– Длинное имя.
– Можете называть меня Светлана.
– Мы с отцом зовём её Света, – встрял Вильям, услышав в непонятном ему диалоге нечто знакомое.
– Можно Света, – покраснела доктор.
Алекс с подозрением посмотрел на брата. Выражение лица Вильяма было самое прекраснодушное, а Света покраснела ещё больше.
– Надо что-то делать, – требовал отец. – Главный врач распорядился, чтобы в случае необходимости сразу вызывали его!
– Я вас не понимаю, я не говорю по-английски, – извинялась Света. – Не волнуйтесь, самое плохое уже позади. Сейчас мы сделаем осмотр, и я дам необходимые указания.
Алексу было тепло и уютно. Он снова захотел спать. Глаза закрылись сами собой, и сон окутал его, как мягкое пушистое покрывало.
ГЛАВА 45
Уже два месяца Алекс Коннелл находился дома, в Соединённых Штатах Америки. До этого он лечился в России, когда в крайне измождённом и бессознательном состоянии был обнаружен привязанным к дереву возле озера Тургояк. Лечение, проходившее сначала в Миассе, а потом в областном центре Челябинске, завершилось успешно, благо за время, проведённое Алексом без пищи и воды, в его организме ещё не успели начаться необратимые процессы. Последние недели в больнице Алекс коротал между восстановительными процедурами, общением с отцом и Вильямом, дачей показаний следователям и бесчисленными интервью слетевшимся журналистам. История Алекса наделала много шума. Рассказ об американском гражданине, попавшем в лапы племени каннибалов, стал главной темой мировых средств массовой коммуникации. Ход следствия контролировали из Москвы и из Вашингтона.
Но поиски людоедов оставались тщетными. Выяснилось, что в научном центре Ильменского государственного заповедника никогда не слышали о человеке с именем Сергей Устинов, и ни одного из сотрудников центра потерпевший не опознал в качестве такового. Сторож «со звериными ушами», хоть и работал на турбазе какое-то время, был принят туда без оформления документов, а с окончанием сезона уволился. Лесная лаборатория, принадлежавшая заповеднику, но давно не используемая по назначению, а потому пустовавшая, неожиданным образом сгорела. В бывшем доме Бориса Холвишева перепуганные хозяева рассказывали, что, польстившись на деньги, сдали жильё на месяц незнакомым людям.
Анализ адресов электронной переписки между Сергеем Устиновым и Александром Коннеллом, а затем и с Вильямом Коннеллом ожидаемо показал, что письма от Устинова отправлялись с применением изощрённых технологий интернет-анонимности. Ритуальная поляна исседонов была обследована на каждом сантиметре, но кроме сведений, уже сообщённых Алексом, дополнительных улик не дала.
В общее дело с поисками людоедов объединили ещё одно громкое преступление в Миассе, где был обнаружен труп мужчины с отрубленной головой и отсечёнными кистями рук. Объединить эти дела позволила коробка, подкинутая в больницу Алексу Коннеллу. В коробке лежали отсечённые у убитого кисти с четырьмя пальцами вместо пяти на каждой. Алекс сообщил следователям, что подобную примету имел исседон, следивший за ним возле лесной лаборатории, а затем сохранивший ему жизнь на ритуальной поляне. Но ввиду того, что у трупа отсутствовала голова, идентифицировать его пока не удавалось.
Надо сказать, что трудности, с которыми столкнулось следствие, были ожидаемы и начались задолго до того, как Алекс Коннелл смог давать показания полиции. Об этом ему ещё в период лечения рассказал брат Вильям.
Первым уехавшего в Россию Алекса хватился отец, встревоженный тем, что вопреки договорённости Алекс за всё время отсутствия позвонил ему только однажды, из Екатеринбурга. Отчасти отца успокаивал Вильям, получивший от брата пару весточек. Но когда немного погодя отец сам попытался дозвониться до России и не смог этого сделать, беспокойство его вспыхнуло с новой силой. Отец, а затем и Вильям, набирали Алекса каждый день и каждый день слышали в трубке информацию о невозможности связаться с вызываемым абонентом. Не ответил Алекс и на письмо, посланное по электронной почте. В разысканной Вильямом екатеринбургской фирме, оформлявшей Алексу приглашение на конференцию, сообщили, что тот ни у них, ни на конференции не появлялся. И тогда уже родственники всполошились не на шутку.