Кажется, Влад случайно поймал чужую волну. Я подошел к нему, сел на стол и прислонил ухо к тыльной стороне трубки. Ничего, кроме сопения Влада я не услышал.
– Требуют изменить курс… – продолжал переводить Влад. – Штурман Джулиан Мэйо убит… Командир подчиняется приказу террористов и меняет курс…
Меня словно утюгом горячим двинули по затылку.
– Что ты несешь? – произнес я. – Джулиан Мэйо – это наш штурман! И он вовсе не убит!
Я попытался вырвать трубку из руки Влада, но в это мгновение, столь же стремительно, как и несколько минут назад, в салон вернулся штурман. В руках он держал длинноствольную винтовку, нацелив ее в потолок. Он часто и шумно дышал, глаза его возбужденно двигались, словно Джулиан следил за полетом мухи, каким-то образом залетевшей в салон.
– Не хочу вас пугать, – произнес он по-испански, – но ничего хорошего я вам не обещаю. Если сможете, попытайтесь защитить себя. Эти скоты хотят втянуть вас в гнусную игру.
Он широкими шагами направился к двери, ведущей в служебные отсеки, попутно наступив Владу на босую ногу. Не доходя до двери, штурман вскинул винтовку, передернул помповый затвор и громко крикнул:
– Эдвард!! Я в твои игры не играю. Не впутывай меня в эту грязь! Если ты немедленно не вернешься на прежний курс, я превращу самолет в решето!.. Считаю до трех! Раз! Два!..
Я встретил дикий взгляд Влада. События развивались столь стремительно, что никто из нас не успел толком сообразить, что происходит, и какая роль в этих поднебесных разборках выпадает нам. Если Влад правильно перевел сообщение, которое случайно поймал на мобильный телефон, то выходило, что командир нашего самолета Эдвард Гез и члены экипажа стали заложниками двух террористов, причем штурман Джулиан Мэйо был убит…
Штурман Джулиан Мэйо не успел сказать "три!". Я даже не заметил, как распахнулась дверь и прогремел выстрел. Удар пули в голову кинул штурмана спиной на стол. Он захрипел, дернулся в конвульсиях и замер, выронив винтовку из рук.
Вместе с кислой пороховой вонью в салон зашел командир корабля. Мощный "магнум" он держал в опущенной руке стволом вниз. Медленно подойдя к лежащему на столе штурману, он посмотрел в его стекленеющие глаза, затем ослабил галстук на своей шее и расстегнул верхнюю пуговицу воротника.
– Мне очень жаль, господа, что ваше настроение испорчено, – сказал он по-испански. – У Джулиана неожиданно помутился рассудок, и он стал опасен и для вас, и для нас. Потерпите немного, сейчас мы совершим посадку на военном аэродроме, где представители службы безопасности снимут труп с борта самолета. Прошу соблюдать спокойствие.
Он наклонился, поднял с пола винтовку и вышел из салона.
7
Едва дверь за командиром закрылась, как Влад стал торопливо натягивать на себя джинсы.
– Нам не хватало только службы безопасности, – произнес он, кидая взгляды на труп штурмана. – Один хороший обыск, и мы потеряем все, что имеем. Надо спрятать деньги в другое место… Не сиди, делай что-нибудь!
– Не суетись, – ответил я. – Все намного хуже, чем ты думаешь.
– Что может быть хуже? – пробормотал Влад.
– Ты чей голос слышал по телефону?
– Не знаю, чей голос! Какое-нибудь местное радио или диспетчер! – отмахнулся от меня Влад, будто я задал совершенно неуместный вопрос. – Не сиди! Открывай чемодан!
– Влад, это был доклад нашего командира наземной службе, – сказал я.
– Не придумывай, – поморщился Влад и, заправляя на ходу рубаху, подошел к дивану, за которым стоял чемодан. – При чем здесь террористы? Речь шла о каком-то другом самолете.
– Ни один человек на земле не мог предугадать гибель этого парня, – кивнул я на штурмана. – Кроме нашего командира. Понимаешь? Он сообщил на землю, что штурман убит, а затем сам же его застрелил.
– Зачем? – спросил Влад, пытаясь вытащить чемодан из-за дивана, но я крепко прижал его к борту ногой.
Казалось, пол под нами стал проседать. Тембр гула двигателей изменился, стал более низким и тихим. Загудели, загрохотали выходящие из ниши шасси. Мы заходили на посадку.
Влад перестал тянуть чемодан и вместе со мной прильнул к иллюминатору. Под нами, куда не кинь взор, во все стороны волнами расходилась сельва. Редкие деревья-гиганты с широкими кронами и гладкими, лишенными сучьев стволами торчали над пышным и хаотичным цветением сельвы. После привычных нам подмосковных березовых лесов с прозрачной, похожей на дым кроной и однообразным частоколом белых стволов, джунгли казались сказочным миражом, зрелищным фильмом о заповедных местах, где никогда не ступала нога человека, и зачарованные увиденным, затаив дыхание, мы несколько мгновений не отрывались от иллюминаторов.