Под мяуканье кошек в саду обожавшего их Хемингуэя наш «Шкипер К» покинул пострадавший причал и по узкому фарватеру вышел в Мексиканский залив. Неоновое сверкание над Ки-Уэстом поблекло перед рассветом. Навстречу нам двигалась армада траулеров, промышлявших креветок. Грязные с ржавыми пятнами паруса сохли в полном безветрии. Дизельные моторы выпускали кольца дыма на неизвестных мне дотоле птиц, которые, раскинув широченные крылья, висели над нашим пароходом. Размах крыльев у них достигал более двух метров, по сравнению с туловищем они казались непропорционально длинными. Хвост был, как у ласточек, остроконечный и глубоко расклиненный. Это были фрегаты{29}.
Познакомились мы и еще с одним летающим представителем животного мира, не имевшим, однако, никакого отношения к птицам. То тут, то там над водой порхали большие стаи летучих рыб. В тихую погоду мы могли наблюдать, как они под водой берут разбег для взлета. Выскакивая из воды, они отталкиваются от нее нижней удлиненной частью хвоста, расправляют передние плавники, похожие на прозрачные крылья бабочек, и летят, точно планеры. Известно, что летучие рыбы перед взлетом развивают скорость 35 узлов, то есть 63 километра в час. Летят они на высоте 6–7 метров.
Испанский авантюрист Хуан Понсе де Леон, тот, который сопровождал Колумба во время его второго путешествия в Америку, был первым европейцем, заметившим группу невысоких коралловых островков, окружавших один атолл, дававший прибежище парусным судам и морским черепахам. В 1513 году на песчаных берегах этих островков было такое множество черепах, что вся группа получила название Ла-Тортуга[1]. Однако пираты и искатели кладов, посещавшие впоследствии эти острова, быстро расправились с черепахами. Птицы же, которые тучами носились над островами, были, напротив, оставлены в покое. Но в XIX столетии начали грабить их яйца. Яйца крачек тоннами грузились на суда. В 1903 году колония крачек была впервые обследована орнитологами. В ней насчитывалось всего несколько тысяч птиц. В настоящее время их число увеличилось. Но теперь на Драй-Тортугасе уничтожение грозит креветкам. Острова получили к своему названию дополнение Драй, что значит «сухие», потому что в их коралловом грунте нет ни капли пресной воды. А дожди там — явление редкое.
Первым вынырнул из-за горизонта пятидесятиметровый маяк на Логгерхед-Ки. Вскоре за ним появилась громадная темно-красная кирпичная крепость; издали казалось, что она занимает всю поверхность острова Гарден-Ки. Последним из-за горизонта выплыл Буш-Ки. О его приближении заранее сообщило темное облако, которое то опускалось на воду, то взвивалось ввысь. Это были шумные дымчатые и глупые крачки, бесчисленное множество черно-белокоричневых птиц.
«Шкипер К» мягко пришвартовался к причалу крепости на Гарден-Ки. Нас приветливо встретил ее комендант Карл Кристенсен, датчанин по происхождению, выполняющий одновременно обязанности сторожа и смотрителя национального парка, и предложил нам приют в стенах крепости. Но мы предпочли расположить свои раскладушки под деревом возле крепостного рва, где в горячей воде сонно плавали барракуды. В трудные годы вокруг острова всегда было много акул, а с 1846 года, когда началась постройка форта Джефферсон, акулы в водах Драй-Тортугас были обеспечены продовольствием на тридцать лет вперед. Под жестоким надзором морских офицеров ремесленники из северных штатов, рабы из Флориды-Кис и военнопленные строили шестиугольную двухэтажную кирпичную крепость, которая так и не была закончена и пушки которой так и не дали по врагу ни одного залпа. Зато в течение этого времени крепость пожала множество жертв безумия и желтой лихорадки. Каждый кирпич этого чудовищного сооружения обошелся по доллару, а кирпичей в его стенах (в три метра толщиной, в двадцать высотой) более 42 миллионов. Карл Кристенсен сказал, что в этих стенах 450 амбразур для пушек, хотя у него для обороны есть всего восемь пушек крупного калибра, причем он считает, что и этого много.
Растущие во дворе крепости кокосовые пальмы, казуарины, тамариски, гумбо-лимбо и другие деревья дают прекрасный приют певчим птицам, воробьям, голубям, кукушкам и ястребам. Наши друзья орнитологи натянули между деревьями свои сети, станция по кольцеванию расположилась за старой литейной. Наблюдения за птицами и их ловля велись круглые сутки.
Несмотря на близость моря, на Драй-Тортугасе страшно жарко. С Карибского моря дул горячий ветер, колыхавший на башне крепости знамя со звездами. Когда мы вечером приготовились жарить мясо, то обнаружили, что у нас нет ни спичек, ни зажигалки и что масло уже испортилось, сыр потек, колбаса-салями заплесневела, пиво нагрелось, а налитый в тарелки суп никак не мог остыть так, чтобы его можно было есть.
И все-таки вечер был прекрасен. На кроне нашего дерева расположились на ночь певчие птицы. Солнце скрылось в море за маяком на Логгерхед-Ки. Над Буш-Ки, где хор крачек пел нам колыбельную песню, поднялась круглая красная луна. Над нашими постелями носились какие-то темные тени. Это были три качурки, их выдавала белая полоска с внутренней стороны крыла.
Зловещий силуэт крепости, плеск барракуды в воде крепостного рва, воздух без малейшей примеси копоти, негромкое пощелкивание краба-отшельника, тихий рокот моря. Прохладный ночной ветер, траулеры, ловящие вдали креветок… Ни муравьев, ни комаров, ни других назойливых насекомых.
Я видел не один изумительный птичий спектакль, но самый прекрасный из всех был тот, что нам довелось увидеть на коралловом островке Буш-Ки, принадлежавшем дымчатым и глупым крачкам{30}. Над бирюзовыми шапками волн поднимались ослепительно белые коралловые берега острова, поросшие красными сочными кустиками морского Портулака. Однако они росли не настолько густо, чтобы темноспинные и белобрюхие крачки не могли протиснуться между ними и спрятать там свое единственное яйцо.
Выше, ближе к середине острова, росли высокие кактусы и кустарник. Небольшие соленые водоемы с зеленой, горячей, сдобренной гуано водой окружали казуарины и мангровые. Среди колючих кустов кактусов сидели на яйцах глупые крачки в дымчато-коричневых костюмах и белых шапочках. На ветвях казуаринов примостились египетские цапли{31}, которые, не насытившись кузнечиками, норовили стащить у крачек яйца, а то и птенца. На самых вершинах деревьев подстерегали добычу фрегаты. Эти разбойники имеют обыкновение принуждать крачек, возвращающихся с рыбной ловли, отрыгивать рыбный груз, который фрегаты, пикируя, подобно самолету, хватают прежде, чем он упадет в воду.
Более ста тысяч дымчатых и около двухсот пятидесяти тысяч глупых крачек покидают в сентябре свой солнечный остров и отправляются в долгий полет над волнами Карибского моря и Атлантического океана. Они отсутствуют до апреля, пока не даст себя знать инстинкт продолжения рода. Тогда они возвращаются на Буш-Ки, который с 1935 года объявлен заповедником.
Поскольку за день песок раскаляется, крачкам не приходится сидеть на яйцах, они лишь регулируют температуру, то заслоняя яйцо от солнца, то переворачивая его, то смачивая водой.
Пиа лежала на животе с камерой; она никак не могла понять, как крачки узнают свои яйца, которые все выглядели совершенно одинаково. Однако на самом деле яйца не так уж похожи. Пятнышки на них разбросаны не равномерно. Но самым главным ориентиром служило место, куда было положено яйцо. Мы обнаружили, что если туда, где было яйцо, положить электрическую лампочку, то крачка будет насиживать ее с таким же успехом.
На проржавевшие сваи, бывшие когда-то частью причала, уселись отдохнуть, поболтать и пофлиртовать только что вернувшиеся с морских просторов крачки.