Этим человеком оказалась американка Анне ла Бастилле Боуэс. Она была настолько очарована крупной родственницей эверглейдской гигантской поганки, что поселилась в Панайачеле. Она печатала очерки о птицах в гватемальских газетах, популярно рассказывала о птице, превратившейся в нелетающего великана. Она так Заинтересовала жизнью птиц патера Хуана Мигуеля, что он прочел в церкви проповедь, призывающую к спасению этой необычной водоплавающей птицы. Радио и телевидение поддержали энергичную женщину. Она читает в школах лекции об охране природы. Индейцы сообщают миссис Боуэс свои наблюдения. От Международного совета по охране птиц и Международного союза охраны природы она получает помощь на изучение экологии гигантской поганки. Озеро Атитлан объявлено национальным заповедником. Но запущенная для спортивной ловли рыба продолжает оставаться опаснейшей угрозой для птиц. Ведь окуней-то предупредить невозможно…
Анне ла Бастилле Боуэс показала нам, как ей удалось отгородить каменной стеной большой залив в лагуне Сан-Педрог в этом заливе прожорливый окунь не угрожает птицам. Первый же год насиживания за защитным валом дал блестящие результаты.
— Так речь идет вот об этих бесхвостых утках? — спросила меня моя плохо разбирающаяся в птичьем мире супруга, первой увидев гигантскую поганку. Посмотрев в мощный телеобъектив в указанном ею направлении, я даже смутился, но тем не менее, конечно, был счастлив увидеть в квадратике видоискателя создание, находящееся на грани исчезновения. Несмотря на проливной дождь, мы, сидя в лодке, несколько минут наблюдали, как гигантская поганка успешно занималась рыбной ловлей. Нырнув в первый раз, она выскочила из воды с рыбешкой длиной в десять сантиметров, второй раз ей попался краб, в третий — снова рыбка. Потом она таинственно исчезла в озере, не оставив ни следа, ни пузырька. А мы, быстро гребя, поспешили укрыться от знаменитого атитланского шторма-чокомила. Каждый вечер со склонов вулканов со всех сторон на озеро налетает сильный ветер. И появляются большие волны, опасные для лодок.
На другой день мы имели счастье наблюдать фантастические танцы гигантских поганок во время их брачных игр. Хлопая и размахивая своими крохотными крыльями, две поганки танцевали на водной глади. «Пок-пок, пок-пок», — доносилось из густых зарослей тростника.
Прошлое и будущее на Галапагосах
Необычен был этот летний вечер! Высокие опунции, словно изгородь, окружали причал, на который мы вышли из бело-синей пластмассовой лодки, осевшей под тяжестью нашего снаряжения. Канделябровые кактусы вздымали свои «руки» к низкому облаку, висящему на темно-голубом экваториальном небе. По тропинке, посыпанной гравием, шныряли красные и синие килехвосты{43}. Любопытные пересмешники слетали с кустов, чтобы познакомиться с нами.
На веранде биологической станции щебетал рой темных дарвиноных вьюрков{44}, несколько ручных галапагосских голубей клевали крошки поджаренного хлеба. Откормленная ящерица, поднявшись на задние лапки, выклянчивала мух: она была так избалована, что отказывалась сама добывать себе пропитание.
Но самое удивительное зрелище мы увидели, войдя в комнату. По обеденному столу среди тарелок и приборов ходила живая серая цапля, ветеран Академической бухты. Ее внушающий уважение клюв был желт, как старая газета. Неподвижный взгляд цапли говорил нам о том, что она не одобряет наше вторжение.
В стропилах из сухого кактуса свила гнездо пара пересмешников, которые злобно преследовали дарвиновых вьюрков, одинаково ручных и в доме, и на улице. Из кухни, опережая девушку с подносом в руках, явились две морские игуаны, похожие на драконов.
Человек, боящийся пресмыкающихся, был бы уже подходящим клиентом для психиатра.
Капитаном этого ковчега был, однако, не старик Ной, а красивый молодой англичанин Роже Перри. И правил он своим ковчегом, не стоя на капитанском мостике, а живя на биологической станции имени Чарлза Дарвина на Санта-Крусе, втором по величине острове архипелага Колон, как официально называются Галапагосские острова.
Когда мы прокомментировали столь необычный прием, Перри тут же провел нас на кухню. В каменном загоне перед кухонным окном ползали на своих толстенных ногах семь слоновых черепах (Testudo elephantopus). Мы их потревожили, и они, поджав колоннообразные ноги, втянули головы в панцирь, из которого с шипением вытеснился воздух.
Пока черепахи ужинали перезревшими плодами папайи, мы в непроглядной тропической ночи закусывали маслом, сыром, селедкой, хрустящими хлебцами и кое-чем покрепче.
Испанские авантюристы, которые в конце XVI века плавали на вулканический архипелаг, находящийся в Тихом океане примерно в тысяче километров от берегов Эквадора, называли его Ислас-Энкантадес, что значит «Зачарованные острова». Их назвали так потому, что эти острова всегда было трудно найти. Мореходы рассказывали, будто острова передвигаются по поверхности океана, словно играют с капитаном в прятки. Иногда они исчезали в пучине моря, точно пытаясь спастись от грозных извержений вулканов. Течение в проливах между островами очень сильное, а искусство навигации в те времена было несовершенным.
Галапагосские острова и в наши дни считаются одной из сложнейших навигационных линий. В мае 1965 года один самолет вылетел из Гуаякиля и взял курс на Галапагосы. Пилот не заметил пятнадцать крупных и множество мелких островков, несмотря на то что они занимают площадь в семь тысяч квадратных километров и расстояние между крайними островами достигает 300 километров. Часы шли, стрелка, показывающая запас горючего, опускалась все ниже, пассажиров охватила паника. На последних каплях горючего пилоту все-таки удалось дотянуть до берега.
Примерно тогда же четверо человек отправились на моторной лодке из Пуэрто-Айора на рыбную ловлю. Спустя несколько месяцев рыбаки, промышлявшие тунца, нашли эту лодку уже полусгнившей недалеко от острова Кокос, то есть севернее на тысячу километров.
Когда мы ехали на Санта-Крус, нам по пути попалась лодка, полная веселых, поющих и весело приветствовавших нас людей, которые отправлялись на воскресную рыбную ловлю. Они вернулись лишь спустя сутки, а их лодка до половины была полна воды, рыбы и лангустов. Испуганные рыбаки умирали от жажды.
Зачарованные острова, ненадежные воды…
Вот уже несколько лет многие из Галапагосских островов объявлены заповедниками (по инициативе эквадорского правительства). Власти Эквадора запретили убивать или ловить слоновых черепах, наземных игуан, или друзоголовов, морских игуан, пингвинов и многих других животных. Теоретически этим животным, населяющим территорию с небольшим количеством жителей и посещаемую крайне редко, уже не должно грозить истребление. Альбатросы, морские котики, морские львы и нелетающие бакланы должны вроде бы мирно плодиться.
Но на таком большом расстоянии от столицы к запретам относятся недостаточно серьезно и на всем архипелаге никогда не было человека, который бы следил за тем, чтобы предписания правительства проводились в жизнь. В результате несколько разновидностей слоновых черепах, морских игуан и килехвостов уже исчезли, и, может быть, вовсе не из-за присущей человеку жажды истребления, а только потому, что островитяне разрешали своим домашним животным свободно пастись, где им вздумается. В наши дни наибольшая опасность фауне Галапагосов грозит от коров, ослов, коз, одичавших свиней, собак, кошек, крыс и мышей, то есть от животных, которых завезли на архипелаг и выпустили там на свободу (с умыслом или без) буканьеры, китоловы и первые колонисты.