ПИНГВИНЫ НА ВЕТРУ
Вместо предисловия
Когда листаешь воскресный выпуск крупной шведской газеты, встречаешь множество объявлений, рекламирующих путешествия в дальние страны, причем в последнее время все более обращается внимание на места, которые раньше было принято называть экзотическими — иными словами, на места отдаленные, незнакомые, будоражащие воображение. Теперь уже никого не удивляет, когда человек отправляется в другое полушарие, в тропики, в Арктику или в Антарктику.
Но зачем ехать на Фолклендский архипелаг? Кому нужны эти маленькие острова, затерянные в южной части Атлантического океана на границе с Антарктикой, безлесные, исхлестанные ветрами и большей частью необитаемые? Что это — погоня за оригинальностью или желание первым поведать миру о малоизвестном кусочке земного шара? На последний вопрос я могу честно ответить — нет. На первый могу ответить лишь одним словом — пингвины.
Может быть, мысль о Фолклендских островах впервые пришла мне в голову, когда я прочел об истреблении самых крупных животных земного шара — китов. О гигантских бездействующих китобойных базах в Норвегии. Еще совсем недавно Фолклендские острова служили для них своего рода полустанком по пути на остров Южная Георгия, где находится крупнейший китобойный порт южного полушария. В былые времена китобойные суда, спасаясь от штормов, искали пристанища на Фолклендских островах и заменяли китовый жир пингвиньим. Сотни тысяч этих доверчивых птиц погибли в салотопнях.
Сперва у меня была мысль написать о пингвинах, живущих на островах Маккуори, лежащих к юго-западу от Новой Зеландии, или о пингвинах Кергелена — острова, затерянного в Индийском океане. Но потом я узнал, что только на Фолклендских островах можно встретить одновременно пять видов субантарктических пингвинов. В самой Антарктике гнездятся лишь два вида пингвинов — императорские и Адели. Таким образом, Фолклендские острова оказались самым подходящим местом для знакомства с этими необычными представителями птичьего мира.
Фолклендские острова лежат на юге Атлантического океана между 51° и 53° южной широты и 57°40′ и 61°25′ западной долготы. Чтобы было нагляднее, можно сказать, что они расположены в пятистах километрах к востоку от Магелланова пролива, отделяющего Огненную Землю от Южноамериканского континента.
Общая площадь архипелага — двенадцать тысяч квадратных километров; в его состав входит примерно сотня островов и островков, из которых заселена лишь незначительная часть. На Фолклендских островах живет всего две тысячи человек.
Из единственного города — Порт-Стэнли, находящегося на Восточном Фолкленде, всего за полтора часа можно долететь до самого западного из всех обитаемых островов архипелага, и это при том, что гидроплан, который летит относительно медленно, должен бороться с постоянно дующим в этих широтах западным ветром. Однако до «внешнего мира» расстояние гораздо дальше, чем это может показаться по карте, ибо регулярное сообщение поддерживается только с Монтевидео, находящимся в субтропической части Южной Америки. В силу исторических, экономических и прочих причин Фолклендские острова и их две тысячи жителей были почти забыты. Однако, несмотря на кажущуюся незначительность этих островов, они были одним из бриллиантов в короне Британской империи. Из-за них до сих пор продолжаются споры между Англией и Аргентиной.
Но зачем брать с собой жену и ребенка? Моя жена, будучи певицей, прекрасно владеет техникой звукозаписи. И без ее помощи фильмы о животном мире Фолклендских островов сопровождались бы музыкальным аккомпанементом, а не шумом прибоя, криком птиц, ревом морских львов и унылым завыванием ветра. Когда главная цель экспедиции — изучение животных, небольшое количество участников является даже преимуществом: ничто не мешает единству и гибкости действий.
Ну а ребенок? Не легкомысленно ли брать с собой двухлетнего малыша на острова, где обитают многотонные морские слоны, даже при том условии, что родители везут с собой достаточно комплектов белья и баночек с детским питанием?
Дело в том, что дети выгодно отличаются от нас, взрослых, тем, что не имеют ни о чем предвзятого мнения и приспосабливаются гораздо легче, чем мы. Для них, например, вид яйца не имеет никакого значения, лишь бы оно было вкусное. А нас с Харриет слегка мутило при виде огненного пингвиньего желтка и прозрачного, дрожащего, как желе, белка.
То же самое и в отношении к животным. Когда Бьерн в первый раз увидел стадо морских слонов — представьте себе, какими громадными и страшными чудовищами они должны были показаться двухлетнему малышу, — он испугался и заплакал. «Папа, свиньи!» — закричал он. Но вскоре он понял, что эти «свиньи» совсем не страшные, и уже через несколько дней преспокойно играл в песок среди морских великанов. Кстати, они тоже посыпали себя песком, ища прохлады.
Многие люди, предпочитающие сидеть дома, считают, конечно, пятимесячное пребывание всей семьей на далеких Фолклендских островах лишь одной из форм бегства от действительности. Наверное, кое-кто и эту книгу воспримет как описание бегства из городов, где загрязнены вода и воздух, в райскую обитель, не зараженную цивилизацией и ее последствиями.
Это неправильно. Если мы и бежали, то не от действительности, а к ней. Мы старались найти ее за искаженным ее представлением в сенсационных статьях и фильмах. Упрямо и целеустремленно с помощью кино- и фотоаппаратов охотились мы за действительностью, пытаясь как можно глубже постичь взаимосвязь между растениями, животными и людьми.
О необходимости хорошего настроения
Еще одна волна разбилась об излучину берега. Из пены приподнялся толстый откормленный пингвин. Но только чуть-чуть, выпрямиться он не успел. Не успел и оглядеться. Его глаза еще не привыкли к переходу из одной стихии в другую, как к нему из засады подкралась смерть.
Черное веретенообразное чудовище, которое только что на фоне дна казалось обкатанной волнами скалой, разинув пасть, с быстротой молнии ринулось на добычу. Оно пресекло пингвинью жизнь как раз в ту минуту, когда на песке должны были отпечататься первые шаги к безопасности.
Черная смерть, не выпуская добычи, яростно крутила головой, подняв фонтан красных брызг. Через несколько секунд шкура пингвина описала над волнами большую дугу. Налетевшая стая гигантских буревестников, этих прожорливых крылатых гиен, начала раздирать ее на части. Крылья, опущенные в воду, служили им для упора.
Жирное белое тело пингвина балансировало, как трофей, на носу морского льва{49}. Сцена убийства закончилась цирковым трюком. Добыча взлетела на воздух, послушная движениям плывущего животного. Казалось, будто морской лев выступает на манеже цирка, жонглируя цветными мячами под восторженные возгласы публики. Одндко таких крупных морских львов с бычьим загривком и густой гривой любителям цирка видеть никогда еще не приходилось.
Поиграв несколько минут для возбуждения аппетита, морской лев сожрал пингвина. Патрулирование вдоль берега продолжалось бы и дальше, если бы заглянувшая в бухту морская львица не очаровала этого убийцу. Теперь его внимание было поглощено водяными играми да любовными забавами. Пингвины, возвращавшиеся к своему жилью, могли смело выходить на берег. Пара, резвящаяся среди водорослей, уже не вызывала у них больших опасений.