Наша лодка угодила в стадо серых китов, лакомящихся креветками. Их акробатические номера можно было истолковать как прощание с северным летом, с водами эскимосов, где в течение четырех месяцев киты ели круглые сутки, накапливая жир, которого должно было хватить на оставшиеся восемь месяцев года.
Когда полярный день подходит к концу, киты покидают Берингово море. Они предпочитают не встречаться с осенними штормами и ледяными глыбами. В тот пронзительно холодный осенний день в лодке Нельсона Аловы мне и в голову не приходило, что я еще раз увижу этих китов. Но мне хотелось узнать, куда они держат путь.
И вот теперь в начале февраля я сижу в лагере мексиканских ловцов черепах. Меня до глубины души возмутило обращение с шестью большими морскими черепахами, которые были бесцеремонно перевернуты на спину и оставлены под палящим солнцем пустыни.
Вдоль берега тянулись невысокие, голые и словно дрожащие в струях теплого воздуха песчаные дюны. Я наблюдал в бинокль за странными маневрами необычного парусного судна, совершаемыми на ослепительно синей воде лагуны Скаммона. Судно напоминало буер. Синие понтоны, между ними платформа, мачта и парус, заставлявший все сооружение двигаться, несмотря на слабый ветер.
Неожиданно идиллия сменилась драмой. Кто-то снизу ударил судно и оно взлетело над водой. На фоне лазурного неба замелькали руки и ноги.
Хотя судно изрядно пострадало, его команда, состоявшая из двух человек, быстро оправилась от ужаса, вскарабкалась на платформу и начала грести к берегу. Любитель приключений Джек Шульц и ветеринар Дейв Кенни с нашей помощью вытащили свое сооружение на берег. Один из понтонов судна был разбит вдребезги. В щели торчал большой кусок китового мяса. Видимо, у мамаши, плававшей тут с детенышем, было дурное настроение. Лагуна Скаммона буквально кишела серыми китами. Может быть, их было здесь пятьсот штук, может, тысяча, а может, и больше.
От летней резиденции серых китов, находящейся в Беринговом море и у берегов Камчатки, до зимней в субтропических лагунах Калифорнии примерно десять тысяч километров. Это расстояние стада серых китов преодолевают дважды в год, передвигаясь со скоростью около четырех узлов. Весь путь занимает три месяца. По пути к лагунам, где происходит спаривание и деторождение, киты держатся вблизи берега. Обычно они плывут сразу за полосой прибоя, поэтому их всегда хорошо видно.
Однажды вместе с сотнями зрителей я наблюдал в Пойнт-Лома «парад» серых китов, и если бы в гавани Сан-Диего не стояло столько военных судов, беременные самки, как в прежние добрые времена, зашли бы в нее и разрешились от бремени прямо на глазах сотрудников Океанографического института Скриппса. Теперь же самкам приходится преодолеть еще несколько сотен километров и найти (что они проделывают с поразительной точностью) узкий вход в мелкую чистую пустынную лагуну Скаммона, так называемую «детскую» серых китов.
Два месяца проводят киты в этих уединенных водах, в заливе, который настолько мал, что его не увидишь на мелкомасштабной карте. Когда самцы начинают ухаживать за самками, мелкие воды залива взбалтываются в глинистую кашу. Прожив два-три месяца в теплых водах, киты пускаются в обратный путь, который они проделывают уже не столь организованно, и темп их передвижения бывает несколько прерывист. Попав в косяк креветок, киты задерживаются и процеживают сквозь роговые пластинки огромное количество этих животных, чтобы утолить первый голод.
Во второй половине девятнадцатого столетия плававшими вдоль берегов Калифорнии китобойными судами было убито от 25 до 50 тысяч серых китов. Поскольку осенние стада состоят в основном из беременных самок, численность серых китов уменьшилась так стремительно, что вскоре эксплуатация этих судов оказалась нецелесообразной. Однако какое-то количество китов уцелело и мирно существовало до конца двадцатых годов нашего столетия, пока в эти воды не явились норвежцы со своими плавающими салотопнями и небольшими китобойными судами, оснащенными гарпунными пушками.
От них не отставали китобои и других стран. Но в 1938 году международным договором была запрещена охота на серых китов. За уцелевшими животными стали наблюдать ученые. Регулярный подсчет китов показал, что кривая их численности пошла вверх: в 1960 году было зарегистрировано шесть тысяч китов, весной 1965 — восемь тысяч.
В настоящее время ведется интенсивное изучение серых китов и в Беринговом море, и на всем пути их миграции.
Каждую зиму лагуна Скаммона привлекает множество экологов несмотря на то, что попасть туда весьма трудно.
Вместе с доктором Тедом Уолкером, изучающим повадки серого кита, я летел из Сан-Диего над шестисоткилометровой пустынной полосой берега на самолете, специально оборудованном Океанографическим институтом Скриппса. Через длинное широкое окно левого борта я видел голые выветрившиеся горные склоны с черными тенями гигантских кактусов в ложбинах. Склоны были рассечены белыми овечьими тропами, кое-где с обрывов низвергались горные речки.
Через стеклянный пол самолета можно было беспрепятственно следить за извилистой полосой прибоя, покрытой белой пеной. С крыш рыбацкого поселка срывались черные грифы и плыли над синим заливом. Стаи пеликанов, напуганные бреющим полетом нашего самолета, хлопали белыми крыльями и обращались в паническое бегство. Время от времени доктор Уолкер показывал нам очередную группу серых китов, двигающихся в том же направлении, что и мы.
Отрезанная от моря барьером из песчаных дюн лагуна Скаммона расширяется и образует нечто похожее на озеро с множеством низких песчаных островков, рифов и отмелей, которые сверху кажутся желтыми. Берега лагуны бесплодны, лишь кое-где торчит неприхотливый кустик или кактус, борющиеся с засухой и палящим солнцем.
Самцы китов всплывают на поверхность и высматривают самок, у которых началась течка. Самки, точно бревна, перекатываются на мелях. Беременные самки бывают обычно очень нервными, предпочитают держаться на мелких местах и время от времени отдыхают, ложась на песчаное дно. Узкое ответвление лагуны, глубоко вдающееся в берег, представляет собой своего рода детскую комнату. Там мы увидели силуэт самки с новорожденным детенышем, державшимся возле ее хвостового плавника. Самка всплыла на поверхность, выпустила фонтан воды, повернулась, задрав вертикально хвостовой плавник, и скрылась в глубине. Малыш в точности повторил движение матери, все время держась рядом с ней.
Кружа над лагуной, мы насчитали более сотни этих гигантских млекопитающих. На одной отмели мы увидели кита, беспомощно лежавшего на песке, но доктор Уолкер, который уже много раз видел подобную картину, уверил нас, что киту нисколько не повредит, если он несколько часов проведет на суше. Когда вода поднимется, он снова обретет свободу. Серый кит, очевидно, достаточно крепкое животное, выдерживающее пребывание на мелководье, чего нельзя сказать о других китах, те умирают, если попадают на мель.
Чуть севернее лагуны Скаммона на сцене появляется цивилизация в виде ослепительных гор чистой соли, коричневой ленты дороги, ведущей к поселку Герерро Негро (Черный воин), широкого шоссе, пересекающего соленую пустыню и выходящего к морскому причалу, и, наконец, аэродрома. В поселке Герерро Негро находится самая крупная в мире соляная фабрика, куда вся пресная вода привозится в танкерах из Сиэтла.
Калифорнийское солнце опустилось в Тихий океан. Светло-синие тени и иссиня-черная вода лагуны оживлялись белыми фонтанами, которые выпускали киты, сопровождая их долгими глубокими вздохами. Когда наш костер догорал, к вздохам китов прибавился вой степных волков, которые шныряли вокруг лагеря, привлеченные запахом отбросов. Мы надеялись, что они подберут остатки гниющей рыбы, валяющиеся возле сарая, в котором мы намеревались развернуть свои спальные мешки.