Мне уже давно грезились очертания острова Гуадалупе, его живописные краски, безоблачная погода и множество интересных животных. В книгах я читал об обилии там морских слонов, львов{5} и котиков.
И вот наконец перед форштевнем «Поляриса» появился затянутый дымкой контур острова. Точно так же когда-то в холодном Баренцевом море предстал передо мной остров Медвежий, когда я направлялся к нему на пароходе «Стётт». Приветственные улыбки обоих островов были малопривлекательными, если не считать, что Гуадалупе расщедрился на три радуги, когда мы бросили якорь возле утеса Пайлот-Рок. На палубе «Поляриса», так же как в свое время на «Стётте», было неуютно и холодно, но несколько темных альбатросов да дельфины, устроившие веселое представление, недвусмысленно напомнили мне, что я нахожусь в более благоприятной в климатическом отношении части Мирового океана.
Отнюдь не страх за собственную персону заставляет всякий раз сжиматься мое сердце, когда лодка неуклюже подбирается к берегу среди белых ревущих волн прибоя. Нет, причина моего волнения — весьма чувствительное оборудование. Ведь заранее неизвестно, удастся ли и на этот раз провести Нептуна и переправить багаж через полосу прибоя, не подвергнув его смертельным соленым брызгам.
На Гуадалупе мне это удалось, но я не успел поблагодарить милостивое провидение. Над водой неожиданно вскинулась бесформенная туша в серо-коричневой шкуре. Ее шея раздулась, большие круглые глаза уставились в небо и из распахнутой пасти с крепкими зубами и из кроваво-красной глотки раздался потусторонний рев. Между каждым громоподобным рыком из пасти чудовища вылетало облачко пара, хорошо видимое на фоне черных лавовых скал.
С таким энтузиазмом (а я истолковал это именно как энтузиазм) нас приветствовали не меньше минуты, после чего из раздутого чудовища вышел весь воздух. Морской слон снова приобрел свои обычные очертания. Налитые кровью глаза неодобрительно мигали, он смотрел на меня, как будто никогда в жизни не видел шведа.
Остров Гуадалупе лежит в 250 километрах на юго-запад от границы Мексики с США. Он вулканического происхождения, высшая его точка достигает 1 400 метров над уровнем моря. Только южная оконечность острова представляет собой пологий склон. Здесь, на этом мексиканском острове, устроена метеорологическая станция, которая обеспечивает работой несколько живущих там семейств. Поселок состоит из примитивных домишек из листового железа, на утесе высится церковь, окна которой образуют крест, смотрящий на море. Дверь церкви по испанскому крестьянскому обычаю выкрашена в голубой цвет, а ее католические символы украшены золотой и серебряной бумагой.
Здесь нет ни священника, ни учителя. Каждый отец семейства сам обучает своих детей по учебникам, которыми их обеспечивает государство. Мы угостили всех шестнадцать гуадалупских ребятишек конфетами из наших запасов. Комендант, не сумевший найти тот флаг, который следовало бы поднять в нашу честь, явился с ведерком омаров в знак того, что наш визит оценен по достоинству.
Остров выглядит пустынным и неплодородным. Что касается сельскохозяйственных культур, здесь их никогда и не возделывали. Но зато тут росло множество удивительнейших растений, которые не встречались больше нигде.
В начале XIX столетия на остров прибыли китоловы и обнаружили по его берегам тысячи морских слонов и котиков. Эти китоловы выпустили на остров опасных мародеров — коз. Охотники приплывали на Гуадалупе с восточного побережья Северной Америки, из портов Новой Англии. Они огибали мыс Горн и поднимались вдоль западного берега Южной Америки. Во время такого путешествия они, конечно, нуждались в свежем мясе, и козы как нельзя лучше подходили для этой цели.
К концу XIX века морские слоны на Гуадалупе были практически истреблены. К 1881 году на мировой рынок ежегодно экспортировалось двести тысяч шелковистых шкурок особого гуадалупского морского. котика. Численность оставшегося котика так упала, что охота на него перестала себя оправдывать. После охотников на острове остались руины сборных домиков и тысячи одичавших коз. Эти козы и нанесли роковой удар уникальной флоре Гуадалупе, насчитывавшей самое меньшее 150 видов, из которых 20 процентов были эндемичными, то есть растущими только на этом острове.
На Гуадалупе растут старые, самые большие во всем западном полушарии дубы, а вот молодых деревьев тут нет. Пиния, растущая на западном побережье острова, скоро вымрет, не оставив ни одного молодого побега. В высокогорных ложбинах восточной части острова ветер колышет кроны последних пальм, последних на земном шаре тридцати пальм этого вида. Я видел эти пальмы во время экскурсии по тем местам. Возле них бесполезно искать молодую поросль. Как только съедобные плоды пальм (по вкусу они напоминают финики, только более терпкие) созревают и падают, козы оказываются тут как тут.
Козы ведут на острове суровую борьбу за существование, о чем свидетельствуют их белые скелеты, разбросанные по выжженным склонам. Под пальмами тут и там можно увидеть многочисленные рога, из ущелий поднимается едкий запах разлагающихся козьих туш. Растительность истощена, источники пересохли. Животные гибнут от голода и жажды. В начале нашего века мексиканцы построили в Барракс-Бай фабрику по заготовке консервов из козьего мяса, но, несмотря на то что в распоряжение фабрики могло поступить около семидесяти тысяч коз, она, по-видимому, не оправдала себя. Руины этого сооружения заросли кустами ядовитого табака, который не могут есть даже козы.
Когда-то однообразие Гуадалупе оживляли множество совершенно особенных видов птиц: гнездящиеся в земляных норах буревестники, пересмешники, крапивники и даже колибри, колибри Анна. Но одной только смелой чечевице удалось устоять против полчищ одичавших кошек, не довольствовавшихся обилием крыс.
Таким образом, Гуадалупе, несмотря на свою изолированность, пережил трагедию, в результате которой погибло множество представителей флоры и фауны. К счастью, морской котик, морские слоны и львы не успели погибнуть окончательно. Этим животным удалось выжить, хотя численность их была смехотворно мала. Зато теперь они могут чувствовать себя в полной безопасности на своих скалистых лежбищах. В настоящее время на острове насчитывается пятнадцать тысяч северных морских слонов; стадо распространилось даже на соседние острова, расположенные вдоль западных берегов США и Мексики.
Морским львам непосредственная опасность не угрожала и раньше, поскольку их мех не представляет ценности. Для морских львов, предпочитающих охотиться на мелководье, слишком велика глубина вод, окружающих Гуадалупе (почти всюду она достигает четырех тысяч метров). Поэтому стадо морских львов на Гуадалупе не превышает тысячи голов. Так как рыбы вокруг острова очень много, им не приходится совершать рискованные заплывы туда, где кишат акулы. Целые дни морские львы охотятся, резвятся и ссорятся у своих омываемых прибоем скал. Это совершенно гладкие животные обтекаемой формы с маленькими ушами, острой мордой и продолговатыми чуть-чуть раскосыми глазами. На земле они пугливы и осторожны, а в воде любопытны и смелы. Если рыбы много, они любят играть с ней, подкидывая ее на носу, совсем как на манеже цирка.
Время от времени возникали слухи, будто рыбаки видели и морского котика, особого, небольшого котика, характерного только для Гуадалупе. Однако никто ничего не знал точно, пока мой друг, профессор Карл Хаббс, в 1954 году во время подсчета морских слонов не обнаружил у входа в грот несколько самок котика с детенышами и одного ревущего самца. Профессор насчитал шесть животных, но, очевидно, в темноте скрывались еще несколько. Это сенсационное открытие было отмечено всеми международными органами по охране природы. Ученые обратились с просьбой к международным организациям предпринять надежные меры защиты для гуадалупского котика. И может быть, тысячи морских котиков будут снова нежиться на лавовых скалах Гуадалупе, как они делали это в течение многих десятков лет.