Под резерватом на Фолклендских островах подразумевается территория, где запрещена охота и где фауна и флора охраняется от людей и скота.
В последние годы на Фолклендских островах резерваты вошли в моду, что свидетельствует о пробуждающемся интересе к природе у некоторых землевладельцев. Объявлено уже двенадцать частных резерватов, и каждый год появляются новые.
Однако владельцы островов или просто земельных участков, которые ходатайствуют перед законодательным собранием, чтобы их владения были объявлены резерватами, вовсе не отказываются от своих прав на землю, а также от возможности в будущем, если понадобится, произвести любые перемены. И хотя охота в их владениях запрещена, коровы, овцы и лошади продолжают вытаптывать растительность, что является первой причиной эрозии, в результате которой уничтожаются предпосылки для сохранения островной фауны. На территории таких резерватов находятся домики пастухов, а иногда строятся и другие жилища. Устраиваются даже военные маневры.
Осмонд Смит, убежденный холостяк и, если верить слухам, владелец самого большого частного капитала на архипелаге, никогда в жизни не покидал своего острова. Лишь один раз он попал на Западный Фолкленд, и то по ошибке пилота. Смит объявил свои владения на мысе Волинтир заповедником.
Он разрешил нам посетить его заповедник. Жить мы должны были в домике пастуха Френка Смита, пока он сам будет стричь овец в другом месте. Френк оставил свой дом вымытым добела и поручил нашим заботам четырех ручных гусей. Гуси встретили нас изумленным и робким гоготанием. Каждое утро они обходили вокруг дома, чтоб убедиться, что эти странные люди, совсем не похожие на Френка, еще здесь.
Главный аттракцион Волинтира — единственная на всем архипелаге колония королевских пингвинов, самых крупных представителей этого семейства после императорских пингвинов.
Волинтир — полуостровок, с южной стороны омывающийся морской водой лагуны, выход из которой при большом отливе блокируется песчаной отмелью. Восточная часть полуострова вдается в Атлантический океан, в течение тысячелетий ее атаковали штормы. Кварцитовые скалы, дольше всех сопротивлявшиеся этим атакам, представляют теперь собой идеальное прибежище для самой большой на архипелаге колонии морского котика. Когда мы на гидросамолете сделали круг над их лежбищем, все стадо, поддавшись панике, ринулось к воде, где густые водоросли у скал смягчают удары океанских валов. Сотни детенышей остались у кромки воды, а их родители словно дельфины носились вокруг шхер. У этих шхер под прикрытием подводных «лесов» патрулируют банды косаток, и горе тому котику, который окажется невнимательным.
Как-то. я плыл мимо этих шхер на пароходе и видел, как три косатки под предводительством необыкновенно крупного вожака преследовали перепуганного морского котика. Они в совершенстве владели искусством охоты. В противоположном направлении дежурили еще четыре охотника. Они-то и встретили беглеца, который, сделав вираж, выпрыгнул высоко из воды. Когда он снова плюхнулся в воду, то тут же был превращен в кровавое месиво. Не знаю, как косатки разделили на всех столь небольшую добычу, но слышал от китоловов, что косатки, напавшие на кита, вырывают у него из боков куски мяса строго в порядке очереди. Косатки охотятся таким же образом, как гиеновые собаки в африканских саваннах.
Мы летели над равниной с редкими холмами. В ее палитре преобладали блеклые желтоватые и зеленоватые тона. Неожиданно мы увидели крохотное стадо последних одичавших фолклендских коров. Черный бык, несколько худых коров и телят, петляя бежали от самолета. Зайцы и кролики с быстротой молнии попрятались в пингвиньи норы. Мы обогнули с севера большую черную скалу, названную в честь датского барка «Сикстуса», который ненастной ночью потерпел здесь крушение.
Прежде чем самолет сел в лагуну, мы увидели недалеко от изгороди, отделявшей всю внешнюю часть Волинтира, две большие колонии ослиных пингвинов. Точно вереница автомобилей в часы «пик», двигались ряды пингвинов от белоснежной бухты через ярко-зеленый вал к своим поселениям.
Мы выгрузили на берег свое имущество, а потом в несколько приемов перетащили его к домику пастуха, до которого было полтора километра. Упругие кочки травы росли так густо, что все наше внимание было поглощено дорогой, тем более что то и дело попадались болотца. Харриет даже не заметила, как прошла рядом со спящими на валу морскими слонами. Немного поодаль в излучинах ручья отдыхали, раздувая ноздри, несколько бесхоботных детенышей. Из травы выпорхнули фолклендские дрозды, над головой предостерегающе кричали черные кулики-сороки. У дома нас встретил песней красногрудый трупиал{59}.
Вечером я пошел прогуляться по «мини-джунглям» морской капусты, цветущей желтыми цветами. Передо мной открылся вид, типичный для пляжей Средиземного моря. Берег залива сверкал белым песком, чуть колыхалось море, солнце стояло уже низко и сине-зеленые волоски, покрывающие листья морской капусты, слегка серебрились.
Постепенно берег заполонили одетые во фраки пингвины с еще мокрыми манишками. Они отдыхали после утомительной рыбной ловли. Но попадались среди них и такие, которые весь день провели в нерешительности на берегу или только что спустились сюда из шумных колоний, чтобы хоть немного отдохнуть от голодных птенцов. Или такие, которые сидели на яйцах; у них вода вызывает что-то вроде отвращения, но тем не менее они должны чувствовать с ней постоянную связь.
Больше всего тут было ослиных пингвинов с белыми хохолками, оранжевыми клювами и оранжевыми ногами. Кроме них были тут и похожие на арлекинов Магеллановы пингвины — большие, тяжелые, самоуверенные. Когда Магеллановым пингвинам нетерпелось поскорее добраться до воды, они ложились на живот и начинали работать крыльями, как веслами, а ноги служили им винтом. Нас поражала скорость, с которой они передвигались. Нам нравилось смотреть, как множество пингвинов катится, быстро хлопая крыльями, по сыпучему белому песку. В последнюю минуту, прежде чем окунуться, они останавливались, поднимались во весь рост и подозрительно осматривались, крутя головой. Вот кто-то заметил в волнах профиль морского льва. Вся компания тут же повернулась на 180 градусов, шлепнулась на животы и тем же способом вернулась в дюны. В море пингвинов всегда подстерегает опасность.
Мне составила общество пара красивых статных королевских пингвинов. Влюбленные смело прогуливались совсем рядом со мной. Казалось, будто они идут, держась за руки. Один показал другому странную фигуру в зарослях морской капусты. Они остановились, желая выяснить, что мне понадобилось в их мире. Один вытянулся во весь рост, превратившись в длинный восклицательный знак, другой наклонился вперед и смотрел на меня изучающим взглядом, словно старый джентльмен, рассматривающий на выставке монеты. Но вот взгляды и клювы пингвинов встретились. Очевидно, они решили, что им померещилось. Заложив «руки» за спину, гордые фигуры удалились к воде. Там они остановились, обернулись, медленно подняли клювы к небу и загудели, словно растягиваемая гармонь.
У пингвинов были вполне определенные намерения. Они собирались совершить вечернее купание. Но когда первая, увенчанная белой пеной волна слегка коснулась их черных голых ног, в пингвинах вспыхнуло сомнение и начались разногласия. Один хотел искупаться, другой — нет. Не помогло и то, что решительный пингвин толкал в спину нерешительного. Раз не хочется купаться, значит, не хочется. Вместо купания можно совершить прогулку по берегу. И тот, который не хотел купаться, побрел среди отдыхающих на животе Магеллановых пингвинов и собиравшихся отправляться в свою колонию ослиных пингвинов.
Статная фигура королевского пингвина возвышалась среди толпы маленьких, как карлики, ослиных пингвинов, которые уже покидали берег. Второй королевский пингвин поспешил к первому. Наконец они снова были вместе. Они ласкали друг друга, перебирали друг другу все перышки, скрещивали клювы, вытягивали шеи и трубили, точно два прижавшихся друг к другу герольда. Потом они прогулялись по берегу, описав большой полукруг. Пингвины снова прошли мимо странной фигуры, притаившейся в морской капусте. И опять перед объективом были повторены те же движения, что и в первый раз.