Наверное, он не ожидал, что Ральф спрячется где-то рядом. Коричневый шёл, перебросив ремень автомата через плечо, вглядываясь в следы. Его напарник, в колпаке глайдера, сидел вполоборота к Ральфу. Если он повернёт голову ещё немного, то наверняка увидит его. Коричневый сбился со следа и закружил на месте. До него было с полсотни шагов. Ральф понял, что стрельбы не избежать, хотя шансов победить у него гораздо меньше, чем у экипажа бронированной машины.
Прячась за елью, он привстал на колено. Зная, что автоматы этого образца дают большое рассеивание при стрельбе очередями, Ральф перевёл кнопку на одиночный огонь. Он долго целился, рискуя быть увиденным, но от первого выстрела зависело слишком многое.
Трассирующая пуля, разбрызгивая искры, ударилась о край колпака и рикошетом прожгла плечо пилоту. Колпак мгновенно захлопнулся. Тот, который шёл по следам, пытался сорвать автомат. Пуля сбила его с ног. Сдвинув кнопку на автоматическую стрельбу, Ральф одной длинной очередью выпустил магазин в решётчатые жалюзи, прикрывающие двигатель. Теперь быстрее к тому обломку скалы, единственному укрытию. На бегу оглянулся. Глайдер медленно поднимался, разворачиваясь в его сторону. Ральф, задыхаясь, повалился к подножью скалы. Глуша вой двигателя, ударила шестиствольная установка. Снаряды взрывались совсем рядом, осыпая голову и спину каменной крошкой. Сейчас глайдер облетит вокруг скалы и расстреляет его, как в тире.
Он бежал вдоль синей с бурыми вкраплениями каменной глыбы, глубоко утонувшей в травянистом грунте И вдруг увидел узкую щель. Кинулся под нависающий козырёк, втискивая тело в сырую нору. Как можно глубже! Там вверху снова заработали шесть стволов. По левой ноге ударило с такой силой, что Ральф потерял сознание. На несколько секунд? На час? Очнувшись, дотянулся рукой до голени Нащупал рану. Штанина пропиталась кровью. Какое-то время он лежал, ощущая, как к горлу подступает тошнота. Если он сейчас не выберется отсюда, то задохнётся. А вдруг глайдер стережёт его? Лучше это, чем сдохнуть от удушья! Извиваясь червяком, вытолкнул тело наружу.
Было тихо. Коричневый улетел. Лишь за деревьями поднимался в неподвижном воздухе столб дыма: догорали остатки истребителя.
Тропа закончилась — впереди была пропасть. Мун невольно попятился.
— Сейчас начинается самое опасное, — предупредил Хэнк, — лезь за мной и не смотри вниз.
Подтянувшись на руках, он перебросил тело на маленькую площадку, сделал несколько шагов по карнизу и, снова подтягиваясь, взобрался выше.
— Здесь деревянный клин, опирайся на него. Не страшно?
— За птичьими яйцами я взбирался и выше, — переводя дыхание, похвастался Мун.
В отличие от большинства инчей, он не боялся высоты. Может, именно за это качество Хэнк взял его с собой.
Постепенно они добрались до вершины. Выглянуло солнце, и отсюда стал хорошо виден почти весь остров. Далеко внизу, среди нагромождения скал, раскинулся посёлок. Посреди лагуны застыло несколько лодок-ловили сетями митай. Особенно внушительно выглядела Синяя Стена, опоясавшая южное побережье, лагуны и заливы, куда могли заходить большие лодки. С севера остров защищали скалы.
— Афан сказал, что через три осени Стена будет построена. Ох и попируем! Наверное, не хватит и десятка бочек пива.
— Ну а что дальше?
В голосе Хэнка Муну послышалась насмешка. Что будет дальше, знал любой мальчишка. Потом наступит Вечное Лето.
— Разве эта каменная ограда накормит? Защитит семью от зимы и снега?
Мун растерянно моргал. Спорить со спутником он не решался. Авторитет Хэнка в племени был бесспорен. Он считался лучшим охотником, а в единоборстве ему не могли противостоять самые сильные воины. Одно время Хэнк даже жил в Каменном Доме, но вскоре вернулся в посёлок. Его хижина стояла на краю, рядом с жилищем певца Соца.
Хэнк мог позволить себе сомневаться в очевидных вещах, хотя там внизу он редко вступал в какие-либо разговоры. После смерти своего друга Тиуна он сторонился сборищ и поддерживал отношения лишь с Соцем.
Соц считался опальным. Его давно уже не приглашали выступать на праздниках. Он сложил едкую песенку о том, почему у Говорящих такие большие животы, хотя они и называют себя младшими среди инчей. Соцу разрешили петь только в своей хижине, но он продолжал сочинять. Когда Соц хрипло напевал свою балладу о чёрных ослах, проходящие инчи невольно замедляли шаги и, хихикая, перемигивались друг с другом.
«И лепят ослы из навоза ограду…» Не намёк ли это на Синюю Стену?