Они поднимались по козьей тропе всё выше в горы. Тропа, выбитая в камне бесчисленными поколениями животных, причудливо петляла и разветвлялась.
Перевалив через очередную гряду, Хэнк и Мун оказались на краю долины. Было удивительно и непривычно видеть после голого камня траву, ряды высоких елей и кустарник, усыпанный ягодами.
Они сбежали вниз по склону. Мун, опустившись на корточки, потрогал траву, потом, не выдержав, лёг и перекатился через голову. Нагретый травяной ковёр пружинил, обволакивая тело.
— Гляди, вон пасутся козы, — негромко проговорил Хэнк.
Мун долго всматривался в направлении, куда показывал Хэнк. Наконец разглядел на каменистой террасе четыре рыжих пятна.
— Будем охотиться на них?
— Нет. Туда нам не добраться. Найдём что-нибудь поближе. Видишь тот кустарник? Я его обойду и лягу в засаде. Ты направляйся прямо через кусты. Можешь шуметь, кричать, в общем, вспугивать дичь.
Мун дождался, когда Хэнк скрылся за дальним краем кустарника и двинулся ему навстречу. Перебросив копьё с руки на руку, он несколько раз взмахнул им. Мун неплохо метал копьё в цель, и две зимы назад был даже награждён Малым ракушечным ожерельем. Но попасть в пузатого глиняного болвана, изображающего Вольного Рыбака, куда легче, чем в пугливую козу.
— И-иэх! И-иэх!
Мун кричал, размахивая копьём. Хэнк обязательно добудет козу. Он умелый охотник! А если и не добудет, то всё равно хорошо. Они наберут ягод и съедобных корней, а вернувшись в посёлок, Мун расскажет, какие скалы и ущелья пришлось преодолеть, чтобы попасть в эту долину. От подступивших чувств Мун затянул песню, сочинённую Хвалителем Афаном:
Прекрасный остров, где живут отважные инчи,
Сколько врагов они победили!
Вождь Лич зовёт строить Синюю Стену.
Он прозорлив и видит дальше орла.
Хэнк убил сразу двух коз. Когда взвалив туши на плечи, они несли их к источнику, Хэнк проговорил, не оборачиваясь к Муну:
— Ты больше не пой эту песню.
— Почему? — искренне удивился Мун. — Её поют все.
— Она глупая и хвастливая…
Возле небольшого источника Хэнк умело освежевал убитых коз. Одну тушу побольше он опустил на дно ручья, придавив камнем.
— В этой воде мясо не портится три дня.
— А что мы разве не сегодня возвращаемся? — спросил Мун.
Он считал, что охота закончена, и гадал, подарит ли ему Хэнк голову и копыта одной из коз. Хотя бы вон той, которая поменьше. Но Хэнк обращался со второй тушей совсем небрежно. Голову он забросил в кусты и своим коротким широким ножом разделал тушу на несколько частей.
— Вон за теми камнями пещера, — вытирая пот со лба, сказал Хэнк. — Там лежит трава. Под ней спрятан котёл и кусок соли. Принеси их сюда.
Пещера с узким лазом была почти незаметна. Наверное, Хэнк часто бывал здесь. У входа виднелись следы старого кострища, а когда глаза привыкли к полумраку, Мун разглядел в глубине кучу сухой травы и несколько козьих шкур.
В котле бурлила похлёбка. От густого мясного запаха у Муна непроизвольно текла слюна. Последний раз он ел мясо полторы луны назад. Ему достался кусочек не больше указательного пальца, да и суп тогда был совсем жидкий, не то, что сейчас. Хэнк щедрый и бесстрашный человек. Он знает, что инчи, даже охотники, не могут самовольно есть мясо. За это опускают на три дня в каменный мешок, где кормят солёным митаем и не дают ни капли воды. Мясо — редкое лакомство, и распределяют его Говорящие Истину.
Мун смотрел на своего спутника с восторгом. Значит, он не боится Говорящих! Тем временем Хэнк надёргал съедобных кореньев, дикого лука, растолок рукояткой ножа кусок каменной соли и бросил всё в котёл.
Дымящееся горячее мясо Хэнк выложил на плоский камень, а котёл поставил охлаждаться в воду. Мун ждал знака приступить к еде, но Хэнк не торопился. Достал из травы глиняный кувшин и налил в чашки густого красного вина.
— Из брусники. — Хэнк придвинул чашку Муну.
Вино было терпким и хорошо настоянным. Мун с жадностью ел мясо. Вот бы сейчас посмотрел на него сосед Ваг. Перекосоротился бы от зависти! Хэнк налил ещё по чашке вина. Муну стало совсем хорошо.
— У тебя меткий глаз. Никто из инчей не смог бы убить сразу двух коз!
Хэнк достал из котла печень и разрезал её на две части.
— Ешь. От печени лучше бежит кровь по жилам.
Но Мун уже почти насытился и с грустью посмотрел на котёл, в котором оставалось несколько больших кусков мяса. Да, от такой пищи он, пожалуй, сумеет бросать копьё не хуже Хэнка, и жена будет довольна. Это не митай с морской травой, от которого мужчина становится вялым и равнодушным к женщинам. Может, поэтому Линга тайком бегает к воинам?