Он понятия не имел, живут ли до сих пор Шелли с мужем в Лаффертоне. А теперь задумался, не стоит ли разузнать. Если они переехали, он мог бы навещать дом время от времени, хотя сомневался, что когда-нибудь захочет снова жить в Лаффертоне.
Он проверил Дельфин, прежде чем пойти в постель. Она спала, ее лицо опухло и покраснело, дыхание было затруднено из-за спекшейся в носу крови. Рука с порезом лежала на одеяле, и кровь до сих пор немного просачивалась сквозь бинты. Он нежно дотронулся до ее руки и почувствовал желание защитить ее и позаботиться о ней, как о поранившемся ребенке. Она немного поворочалась, но не проснулась.
Он полежал недолго с открытыми глазами; его смутили чувства, проснувшиеся из-за аварии, особенно после того, как он только что посмотрел на Дельфин. Это было чувство огромной нежности и…
И он не знал — чего. Он знал только, что чувство это незнакомое, новое и тревожное.
Семь
Вуки зарычал — низким утробным рыком, который как будто шел из живота, а не из пасти, — но не пошевелился и не открыл глаза.
Через тридцать секунд машина Кирона свернула к дому. Вуки снова зарычал.
— Глупая собака. — Кэт с ногами залезла на диван. Она дочитывала «Попугая Флобера» — роман, который они выбрали для обсуждения в книжном клубе на следующей неделе.
— Приехал бы ты на пять минут позже, все мое внимание было бы полностью в твоем распоряжении, но теперь придется подождать, потому что я на предпоследней странице.
Он подошел к ней и поцеловал в лоб.
— Я ничего не говорю. Выпьешь?
Она кивнула, переворачивая страницу.
Вуки не прекращал рычать. Кирон принес два бокала вина, поставил их на низкий столик и присел рядом с Кэт. Терьер поднялся и перебрался в дальний конец дивана, по-прежнему ворча.
— Когда ты уже ко мне привыкнешь и перестанешь рычать, Вукс?
Кэт читала еще ровно минуту, а потом закрыла книгу.
— Просто не обращай на него внимания.
— Я живу здесь целых четыре месяца, а он продолжает реагировать на меня, как на грабителя.
— Грабителя, боюсь, он бы не впечатлил.
— Стоит мне щелкнуть пальцами у него перед носом, он скалит зубы.
— Тогда не делай так. Ну, здравствуй. Хорошо провел день?
Кирон вздохнул.
— Очень много бумажек, затянувшаяся встреча с комиссаром и одна безумная женщина. Нет, не так — одержимая женщина. На самом деле мне ее очень жаль — ее дочь исчезла несколько лет назад. Скорее всего, была похищена. И она уверена, что знает, кто это сделал. Как и мы, ведь он и так в тюрьме за два других убийства — он признался в них, но уверяет, что к этому не имеет никакого отношения. Она хочет справедливости, это понятно — хочет довести дело до конца. Это тупик.
— Мэрион Стилл.
— Ты знаешь ее?
— Наша пациентка. Как и Кимберли. И как она?
— Зациклена. Но без эмоций.
— И что ты ей сказал? «Мы ничего не можем поделать»?
— Примерно. Но я думал об этом по пути домой…
— Рассон виноват, ведь так?
— Очень похоже на то, но я не знаю всех деталей. Это произошло до того, как я оказался здесь. Я хочу поднять файлы и посмотреть на них.
— Утром мне пришел имейл от старого друга из медицинской школы. Люк Ренфрю. Я по нему страшно сохла.
— Так, я на это не клюну. Только не говори, что он переезжает в Лаффертон.
— На самом деле в Старли, и не волнуйся, он гей.
— Ну, люди переобуваются.
— Не Люк. Его партнер — очень богатый итальянец, который только что купил там отель. Он хочет поговорить со мной о проекте… Все, что я могу, — это согласиться на его приглашение пообедать. Вспомним старые добрые времена и все такое.
Кэт изобразила испуганный вид, когда Кирон кинулся ее душить. Но Вуки совсем не понял, что это шутка.
— Черт возьми!
Собака сильно укусила его за руку, спрыгнула с дивана и убежала.
— От такого можно и умереть!
— Нет, нельзя, если тебе делали прививку от столбняка. Если начнет ныть или воспалится, дам тебе пенициллина, а пока давай наклеим пластырь. — Кэт обработала укус дезинфицирующим средством.