– Мой отец – храбрый человек, – слабо улыбнулся Гжегош.
Сейчас он старался не думать о мертвеце с копьем в груди, которого видел по пути сюда. Отец Ксаны тоже был отважным человеком, но ему повезло меньше, и он погиб. Гжегош повернулся в сторону мертвой женщины.
– Ксана с ними?
– С ними? – странное выражение появилось на лице старика, как будто он не понимал, о ком идет речь. Затем морщины разгладились, и дед закивал головой: – О да, да, конечно, она с ними… Они забрали ее, туранцы ее забрали, но это, может быть, и к лучшему – теперь, когда оно вернулось за ней. Говорю тебе, оно вернулось! – Он с силой, которую трудно было подозревать в умирающем, схватил Гжегоша за руку. – Я надеялся, оно никогда уже не вернется, но разве оно отступится от того, что считает своим?
Старик еще раз вздохнул, и вдруг пена выступила на его губах. Он тихо захрипел, откинул голову назад и замер.
Гжегош встал. Со всех сторон его окружала смерть. Следовало бы предать мертвых погребению, но у Гжегоша на это не было времени. Нужно было спешить, пока туранцы не далеко уехали вместе с пленницей.
Молодой человек сбросил на землю сумки с битой птицей, вскочил в седло и погнал коня по следу бандитов.
Ему не составляло труда находить этот след в степи. Туранский отряд был небольшой, но двигался он медленно: мешала телега, тяжело нагруженная награбленным. Примятая трава, глубокая колея, продавленная телегой, – все это без всяких слов ясно сообщало Гжегошу о том, в какую сторону направляются разбойники.
Он прижался щекой к гриве коня, словно надеясь отыскать в этом прикосновении какое-то утешение. Напрасно! Сердце в груди молодого запорожца горело, как будто его объяло неугасимое пламя. Картины, одна страшнее другой, рисовались в его уме.
Ксана в руках насильников… Ксана, связанная, мучимая жаждой… Ксана, тщетно зовущая на помощь… Мысли об этом убивали его. Он стонал и скрежетал зубами от невыносимой боли. Лучше бы он умер!
И снова черные птицы кружили над его головой. Гжегош взглянул наверх. На мгновение ему подумалось, что он мертв и, сам того не зная, путешествует по Серым Мирам. Когда-то давно они с Ксаной слышали такую историю. Рассказывал, кстати, дед девушки – тот самый, что только что испустил дух на руках у Гжегоша…
Некий воин в пылу битвы не заметил, как стрела пробила ему горло, и вернулся домой, как ни в чем не бывало. Родные и жена побоялись сказать ему об этом, и десять дней покойник жил среди живых, не зная о собственной смерти. Только небо над ним становилось все более темным, да пейзаж вокруг постоянно изменялся, и наконец он перестал видеть родную деревню и близких людей и узрел демонов и мертвые деревья на выжженной равнине…
Гжегош с ужасом провел рукой по своему телу в поисках какой-нибудь раны, которую можно было бы счесть смертельной. Но он был цел и невредим, да и степь оставалась все той же. Голубое небо украшало два или три легких облачка, трава гнулась под ветром, а далеко впереди блестела речка.
Нет, он жив – он по-прежнему на берегу моря Вилайет. И след, по которому он идет, – реальный след, оставленный разбойниками, захватившими в плен Ксану…
Птичий крик сделался громче, назойливее. Почему стервятники преследуют Гжегоша? Что происходит?
Был только один способ получить ответ на эти вопросы. Гжегош приблизился к лагерю бандитов ближе к вечеру, когда солнце уже перевалило за полдень, и яркий дневной свет как бы наполнился усталостью. Впереди дымились костры, а над ними низко кружили черные птицы.
При появлении Гжегоша несколько стервятников с возмущенным воплем взлетело в воздух. Он придержал коня.
Страшная картина открылась молодому запорожцу. Повсюду на траве лежали мертвецы. С первого же взгляда Гжегош понял, что это – туранцы. Невысокие коренастые разбойники были облачены в кожаные безрукавки и широкие штаны, у многих на ногах были хорошие сапоги из мягкой кожи.
«Как странно, – подумал Гжегош, – никто не польстился ни на одежду их, ни на сапоги…» Молодой человек знал: грабители обычно забирают у жертвы все, что только может представлять ценность. Иначе убийство попросту лишается всякого смысла.
Разве что оно совершено из мести…
Но кто обладает достаточной силой, чтобы внезапно напасть на бандитов и перебить их всех? Сколько Гжегош ни всматривался, он не видел никаких следов преследователей. За бандой никто не гнался.
Все это было более чем удивительно. У молодого человека мороз пробежал по коже, когда он всерьез задумался над всем этим.
Неожиданно до его слуха донесся тихий стон. Гжегош спешился и пошел на звук. Под перевернутой телегой он обнаружил туранца, еще живого. Этот человек был так изранен, что смотреть на него жутко. На нем буквально не осталось живого места. Кто-то изрезал его ножом. Каким извращенным умом нужно обладать, чтобы терзать клинком раненого, который уже не в силах сопротивляться?