Но Гжегош даже не обернулся. Медленно шел он к берегу моря, подальше от порта и людей. Скоро огни Ил нота остались позади. Наступила ночь. Гжегош уселся один на берегу. Только море и он, и никого поблизости.
Черное небо расстилалось над ним, созвездия начали свое величавое шествие. Луна показалась над горизонтом, огромная и кровавая. По воде протянулась широкая бледная дорога. И Гжегошу казалось, что можно ступить на эту дорогу и пойти вперед, в бесконечность, туда, где ожидает его Ксана.
Столько препятствий позади, столько бед и трудностей он перенес – и тщетно! Ксана погибла из-за того, что трезвый лоцман наделал глупостей, которых избежал бы другой лоцман, хотя бы и пьяный…
От каких пустяков зависит жизнь человека!
Гжегош тяжело вздохнул и заговорил, обращаясь к безмолвному морю:
– Ты – огромное, могучее, ты – колыбель тысяч живых существ, их логово и кормилица! На что тебе была моя Ксана? Неужели твоим рыбам было без нее голодно?
Он представил себе, как тело девушки медленно опускается на дно, как развеваются в воде ее волосы, как любопытные рыбки подплывают к ней, тычутся в нее своими раскрытыми ротиками – и вот уже они начинают отщипывать от нее кусочки… Зрелище было невыносимым, Гжегош застонал сквозь зубы.
Море вдруг отозвалось – плеснуло шумной волной на берег.
И снова все стало тихо.
Гжегош встал.
– Коли так повернулась моя судьба, то забери, море, и меня! Верни мне мою Ксану!
Он сделал первый шаг по белой дорожке, навстречу горизонту и луне.
Шумный плеск повторился. Гжегош невольно повернулся на звук и замер.
Из моря медленно выходили люди. Один, два… Гжегош метнулся за камень, лежавший на берегу, бросился на песок и замер, боясь, чтобы его не увидели.
Он насчитал девять человек. И они не приплыли сюда на какой-нибудь лодке или плоту. Они вообще не приплыли – они именно вышли из воды. Как будто добрались сюда, шагая по морскому дну.
Один из них сказал:
– До Мессантии еще сутки пути.
Другой отозвался:
– Я полагаю, это Илнот. Если бы я остался без команды, я отправился бы именно сюда, чтобы прикупить гребцов.
– Он уже уплыл отсюда, даже если и побывал здесь, – заметил третий.
– Не хочу его видеть, – воскликнул четвертый. – Он отвратителен. Он, с его коварством и враньем!
– Думаешь, он убил Джехана?
– Не сомневаюсь в этом.
Они помолчали. Гжегош затаил дыхание. Только бы его не обнаружили! Он слишком вымотан всем пережитым и слишком устал, чтобы дать достойный отпор сразу девятерым противникам.
Гжегош никогда не был склонен обольщаться на свой счет. Один против троих – это его предел. Четверо для него уже многовато, а пятеро убьют его без труда. Девять не оставляют ему никаких шансов. Если это морские чудовища, они съедят Гжегоша, и он даже руки не поднимет, чтобы защититься.
«Странно, – мелькнула у него мысль, – только что я хотел умереть, и вот уже прячусь от незнакомцев, спасая жизнь, которая мне стала не нужна!»
Он поразмыслил немного над этим, но затем нашел ответ: «Умереть я хотел по собственному выбору. И тем способом, который избрал для себя сам. А принять смерть от руки незнакомцев означало бы уронить себя».
Внезапно один из них повернул голову и долгим взором уставился на камень, за которым прятался Гжегош.
– Там кто-то есть, – спокойно проговорил он. И, повысив голос, произнес: – Кем бы ты ни был, выходи и присоединяйся к нам! Мы сейчас разведем костер, и у нас есть при себе свежая рыба. Если ты голоден, мы угостим тебя.
Гжегош понял, что прятаться дальше было бы глупо. Он встал, стряхнул песок со своей одежды.
Все девять лиц были обращены к нему. Они были похожи между собой, как близкая родня или давние единомышленники. Но не их сходство удивило и немного испугало Гжегоша, а какая-то нечеловеческая манера держаться. То, что они почти не моргали, к примеру, или обыкновение смотреть на собеседника пристально и доброжелательно, как смотрят мощные звери, уверенные в своем физическом превосходстве.
Гжегош приблизился к ним. Неожиданно он понял, что не испытывает страха. Известие о гибели Ксаны как будто переместило его за грань обычного существования. По ту сторону грани жизнь и смерть, боль и благоденствие, хворь и здоровье, свобода и рабство еще имели какое-то значение; но там, где сейчас находился Гжегош, все это у тратило всякий смысл.
– Присядь, отдохни рядом с нами, – предложил один из морских людей. – Сейчас мы разложим костер.