Гжегош поперхнулся, услыхав такие речи от варвара. Пожалуй, в споре с аристократом-бритунцем киммериец вполне мог бы взять верх!
Они остановились перед зданием, по фасаду которого летели драконы, искусно нарисованные на цветных плитках.
– Вот это – дом того неудачника, о котором ты говорил? – изумленно вопросил Гжегош.
– Вот именно. – Конан толкнул дверь, которая оказалась открытой, и они вошли внутрь.
Мягкий солнечный свет лился в просторный зал через окна. Ни души не было возле двери. В доме царила тишина – слуг здесь явно не оставалось. Об этом же обстоятельстве свидетельствовал и толстый слой пыли, лежащий на полу и всех выступах стены, облицованной мрамором. Ни ковров, ни украшений, ни мебели. Голые стены – везде, в какую комнату ни загляни.
– Странное место, – прошептал Гжегош и испуганно съежился: эхо подхватило тихий звук его голоса и разнесло по всему дому.
– Здесь пустынно, как в склепе, – отозвался Конан.
– Но даже в склепе имеются свои обитатели, прошу этого не забывать, – послышался скрипучий голос, и хозяин дома собственной персоной предстал перед гостями.
Диармайд был невысокого роста, щуплый, как подросток, со сморщенным старческим личиком и сухими серыми волосами. Глядя на него, никогда бы не подумалось, что это – человек, которого боялись и ненавидели сотни рабов, купец, которому завидовали десятки его «собратьев» по ремеслу. Сейчас он выглядел жалким и раздавленным.
– Кто вы такие? – снова задребезжал его голос.
Конан преспокойно уселся на пол, скрестив ноги, как часто сиживал на голой земле. Гжегош не решился последовать его примеру и остановился рядом со своим капитаном. Он пристально смотрел в лицо Диармайду, словно пытался прочитать там ответ на все невысказанные вопросы.
– Меня зовут Конан из Киммерии, – представился варвар. -• А это – мой друг. Можешь называть его Гжегош.
Диармайд поморщился.
– Я не даю себе труд запоминать подобные имена, – сообщил он. – Язык сломаешь.
Гжегош вспыхнул, а Конан громко рассмеялся.
– Мне нравятся люди, которые ни при каких обстоятельствах не утрачивают чувства юмора, – сообщил он. – Кажется, вас постигло разорение?
Можно назвать и так, – буркнул Диармайд. – Я уже не надеюсь поправить дела. Продал всю мебель, как видите, всех слуг, даже шкатулки, не говоря уж о хранившихся в них ценностях.
– Ваша репутация известна, – сказал Конан. – О вас говорят, будто вы из тех, кто способен продать даже деньги.
Диармайд молчал несколько мгновений, осваиваясь с услышанным, а затем громко расхохотался.
– Вы мне положительно по сердцу! – объявил он. – Давно уже никто не пытался меня смешить.
– Я не пытаюсь, – сказал Конан, изображая удивление. – Стану я тратить время на ерунду!
– Ладно, – Диармайд качнул головой. – Пожалуй, я выполню вашу просьбу.
– Между прочим, я вас еще ни о чем не просил, – заметил Конан.
Гжегош нахмурился. Он не понимал, почему киммериец так дружески и весело общается с таким отвратительным типом, как Диармайд.
Если хотя бы половина того, что рассказывали про старого работорговца, – правда, то единственное, чего тог заслужил, – это мучительной и медленной смерти.
Впрочем, Конана, похоже, подобные соображения совершенно не интересовали.
– Впрочем, – продолжал киммериец, обращаясь к Диармайду, – пожалуй, если вы так настаиваете, я кое о чем вас все-таки попрошу.
– За деньги, разумеется, – быстро добавил Диармайд.
– На что вам деньги? Вы все равно разорены, и ничтожная сумма, которую я вам, может быть, дам, никак не исправит положения дел.
– Зато она немного отсрочит мою агонию, – объяснил Диармайд. – Мне не хочется умирать.
– А придется, – пробормотал Гжегош.
Диармайд, против ожиданий, услышал эти слова – как ни тихо говорил Гжегош. Старый работорговец удостоил парня злого взгляда, а затем обратился к Конану:
– Пусть этот мерзавец покинет мой дом!
– О ком вы говорите? – удивился киммериец.
Диармайд указал на Гжегоша крючковатым пальцем:
– Вот о нем! Он – наглец, и я не потерплю его у себя в ломе!
Конан удивленно уставился на своего спутника с таким видом, словно созерцал пустое пространство:
– Помилуйте, мой дорогой Диармайд! О ком вы говорите?
– О вашем приятеле. Вы же сами назвали мне его имя. Как там его – Гжегош?
– Я не говорил вам ни о каком приятеле, – заявил киммериец, изображая крайнее изумление. – Гжегош? Да какой матери придет в голову дать своему отпрыску подобное имя? Вы заблуждаетесь!… Должно быть, вам мерещатся призраки. Итак, проложим нашу дружескую беседу.