На языке у него вертелись словечки покрепче. Но привычная выдержка восторжествовала. Бегичев даже позавидовал. На месте Свята он бы сейчас наговорил… Впрочем, Калинник тоже вел себя весьма корректно. Другой в подобной ситуации сразу показал бы свою власть: для Свята он являлся пусть временным, но прямым начальником, и комбат обязан ему подчиняться. Вероятно, вспомнил об этом и Свят.
– Простите, товарищ старший лейтенант, – сказал он, – но я привык сам наводить порядок в батальоне.
– Охотно верю, товарищ капитан, – миролюбиво согласился Калинник. – Я не собираюсь вмешиваться в ваши дела. Просто посчитал долгом, поскольку вы отсутствовали, предотвратить неприятность, а может, и ЧП.
– Какая там неприятность! – заголосил с новой силой обиженный Однокозов. – Придумали ЧП! Выпили бы тихо-мирно по грамму… Имеет же солдат право опрокинуть чарку за встречу с родной землей? К тому ж нам наркомовская норма положена…
– Была, – уточнил Калинник.
– Все равно нету такого закона – человека радости лишать!..
– Эх, товарищ сержант, – укоризненно сказал Калинник, – велика радость… Не понимаете вы…
– А что я должен понимать? Что? – перебил разбушевавшийся Однокозов, чувствуя молчаливую поддержку не только бойцов, но и комбата.
Святу было любопытно, как выйдет из дурацкой ситуации не вызывающий симпатии вновь испеченный замполит. Взглянув на комбата, понял это и Калинник. Он снова повернулся к Однокозову.
– Знаете что, – предложил неожиданно, – сходите-ка в соседний вагон.
– Кого я в нем забыл?
– Там лазарет.
– А я, слава богу, жив-здоров…
– На другого советую посмотреть.
– Это на кого же? – распетушился Однокозов. – Знакомцев там у меня вроде не числится.
– Солдат солдату всегда родня, – тихо ответил Калинник. – Лежит там один, на вас похож. Тоже грудь в орденах. Всю войну от звонка до звонка прошел – ни одного ранения…
– Вот и славно! С какой тогда радости он в лазарет подался? – внезапно присмирев, осторожно спросил Однокозов. В словах замполита он почувствовал подвох.
– А он вот такую же гадость выпил. За победу, за встречу… И ослеп.
– Как – ослеп?
– Очень просто. Древесный спирт…
– Какой же гад ему такую штуку подсунул? – возмутился кто-то из бойцов.
– Осталась на нашей земле еще всякая нечисть, – с горечью сказал Калинник. – Поэтому бдительность нам с вами никак нельзя списывать в запас.
В вагоне наступила тишина. Слова Калинника резко изменили настроение бойцов. Они были понятны каждому, просто в радостном опьянении победой как-то забылись.
Бегичев взглянул на Калинника с интересом. Тонкий, видимо, человек. Умеет к солдатам подход найти. И настроение людей чувствует!.. Он посмотрел на Свята. Капитан, так и не сумевший посадить новичка в лужу, чувствовал себя неловко.
– Через минуту отправляемся, – громче обычного сказал Свят. – По местам! А насчет произошедшего всем запомнить: узнаю – пощады не жди никто!
Еще на границе с Польшей, где кончалась узкая европейская колея, пришлось сменить пассажирские вагоны на обычные теплушки. Фронтовики сразу обжили временный дом, натаскали на нары свежей, душистой травы и устроились с удобствами.
– Мне пора к себе, – сказал Калинник.
– А куда спешить? Под колеса, не ровен час, угодить можно, – заметил Свят и добавил: – Разве у нас плохо?
Паровоз дал гудок, вагоны перекликнулись буферами. Медленно сдвинулся с места вокзал. Над головами волнующейся людской массы прощально вскинулись руки.
– Будьте счастливы, сынки! – донесся запоздалый женский крик.
– Пожалуй, действительно придется до следующей станции задержаться. Спасибо за гостеприимство, – обезоруживающе улыбнулся замполит. Зубы у него были редкие, и улыбка от этого показалась какой-то детской.
– Вот и хорошо, – обрадовался Бегичев, – познакомимся поближе.
Свят смущенно кашлянул.
– Может, лекцию проведете? О международном положении или о чем другом. Солдаты с удовольствием послушают.
– Насчет лекций я не мастак. Образование – один курс института, больше до войны не успел, – признался Калинник. – А просто так потолковать можно.
Поезд вышел за семафор. Мелькнули окраинные домишки поселка. Вплотную к колее железной дороги подступало поле пшеницы. Порывистый ветер гулял по ней, волнуя зеленое море. Буруны убегали вдаль, к самой границе земли и неба.
К Бегичеву подошел сержант Ладов.
– Командир, Шибая нет, – доложил он негромко.