– Пункт один назвал. Видать, случайно оговорился. Комполка на него при этом очень выразительно посмотрел.
– Какой же пункт?
– Гляди, разведчик, язык за зубами держи. Место то Совгаванью называется.
– Не нахожу ничего страшного.
Свят раздосадованно взглянул на Бегичева:
– Да ты знаешь, где она, эта Совгавань?
– Географию изучал. Берег Татарского пролива, – отозвался Бегичев. Хорошее настроение не покидало его, и опасения Свята казались несерьезными.
– То-то и оно, что Татарского, – нахмурился капитан.
– Но я не вижу причин для беспокойства! – воскликнул Бегичев.
Он действительно отказывался понимать Свята. К чему думать о завтрашнем дне? Было как-то все равно, зачем и куда их везут. После победы Бегичева охватило состояние покоя и беспечности. Он, конечно, понимал: пересекают они страну не ради прогулки. И все же трудно было представить, что после того пекла, в котором довелось выстоять и не погибнуть, снова придется идти в огонь.
Бегичеву передалась тревога капитана. Так свежи были в памяти недавние страшные годы. Ежедневная борьба с озверевшим врагом за каждый клочок родной земли, постоянный риск, состязание не на жизнь, а на смерть в умении воевать, в хитрости и сноровке, гибель товарищей…
«Может, обойдется? – мелькнула мысль. – Хватит и того, что вынесли». Но Бегичев тут же отбросил ее.
– Ладно, младшой! – Свят, верно уловивший его настроение, хлопнул Бегичева по спине. – Бог не выдаст, свинья не съест. Не будем раньше времени Лазаря петь.
Возле вагона появился Махоткин. Лихо козырнув, доложил, что завтрак готов; спросил, можно ли раздавать пищу. Пробу фельдшер Якименко уже сняла.
– Валяй, – махнул рукой Свят. – Нам с младшим лейтенантом тоже не помешает заправиться.
– Гречневая каша с рыбой подойдет? – спросил Махоткин.
– Ну и меню! – рассмеялся Свят. – Я бы предпочел мясо. Как, младшой, не возражаешь?
– Не люблю сразу после сна завтракать.
– Это ты напрасно. Солдат должен уметь в любой момент принимать харч. Верно, старшина?
– Так точно, товарищ капитан! – ответил Махоткин. – Как говорится, был бы только повар парень свой.
– Верно мыслишь, Трофим Иваныч, – в отличие от Бегичева Свят заметно повеселел. – Иди корми солдат. А мы пройдемся, аппетит нагуляем да на людей поглядим. Может, нашему холостяку удастся невесту присмотреть.
Махоткин хохотнул и убежал.
– Не состоится сватовство. Женских платочков не видно, – мрачно возразил Бегичев. – Народу много, да все наш брат солдат.
– Действительно, зеленого цвета густо, все каски и пилотки маячат. Немудрено: три эшелона разом пришли.
– Не три, а четыре, – поправил Бегичев. – На запасном пути платформ двадцать с танками.
Размахивая руками, к ним торопливо, почти бегом шел вдоль вагонов Калинник.
– Спешит, – усмехнувшись, заметил Свят и многозначительно вздернул брови. – Ты заметил, младшой, политрук-то в наш вагон зачастил.
– Думаете, из-за Лидочки?
– И думать нечего.
– Зачем напраслину на человека возводить?! – воскликнул Бегичев.
– Не наблюдателен ты, брат, а еще разведчик. Но я против замполита ничего не имею. Парень скромный, рук не распускает…
Калинник выглядел озабоченным. Вид его настолько разнился с привычной манерой поведения, что Свят оборвал себя на полуслове.
– Говори, – потребовал он.
– Получена директива Военного совета.
– Дальше.
– Предложено разъяснить солдатам военно-политическую обстановку на Востоке и задачи войск…
– Виктор Макарович, не тяните. Что разъяснить? – взмолился Бегичев.
– Советское правительство денонсировало договор о нейтралитете с Японией. Надеюсь, понятно?
– Куда ясней, – тихо, как бы про себя, сказал Свят. – Значит, все-таки война. – Он боднул головой невидимого противника и повторил: – Война!..
Глава III. Раскатились пути-дорожки
Десантные баржи ткнулись в песок и резко остановились. С бортов посыпались в воду солдаты. Не удержавшись, падали, сбитые волной, роняли оружие, неуклюже поднимались и, смеясь, перекликаясь, устремлялись к берегу, нелепо вскидывая ноги.
Свят наблюдал за высадкой отряда. Зрелище это ничего, кроме раздражения, у капитана не вызывало. Даже люди его батальона, фронтовики, знавшие, почем фунт солдатского лиха, и те действовали далеко не лучшим образом, а о новичках и говорить не приходилось.
«Не бойцы, а мокрые курицы, – с досадой думал Свят. – Ну какая из них морская пехота?.. Многие большой воды в глаза не видели. Смех и горе!»