– Можно просто Дафи, – с обезоруживающей непосредственностью добавил Бенкрофт и поспешно пояснил: – Так привычнее и легче запоминается. Меня многие так зовут.
Нортон недоверчиво покосился. Что-то уж очень мягко стелет этот тип. Дьявол их в Пентагоне разберет, кому, по каким причинам и кто протежирует. Надо быть осторожнее: Колклафа и так неоднократно обходили по служебной лестнице. Будь он посговорчивее, давно мог стать контр-адмиралом. Но… трудно бывает перепрыгнуть через самого себя, да и противно!
– Намерены ли вы посвятить меня в цель вашего визита? – сухо спросил Нортон.
– К чему торопиться, господин коммодор? У нас достаточно времени. Как говорят русские: спешить – людей смешить.
– Не имел чести с ними познакомиться, – отозвался Колклаф. – А вы?
– Встречались…
– Вероятно, совместно воевали? – осведомился Колклаф.
Бенкрофт, конечно, не мог не уловить иронии и вправе был бы рассердиться. Колклаф, собственно, на это и рассчитывал. Однако гость ничем не выдал своего недовольства.
– Бизнес, господин коммодор, – охотно пояснил он. – Не более чем бизнес. Я ведь скромный представитель небезызвестной всем «Фер трайд корпорейшн оф Аляска».
Название фирмы Бенкрофт произнес горделиво, рассчитывая, вероятно, произвести на собеседника определенное впечатление. Но для Нортона гражданские предприятия не представляли интереса, поэтому сообщение полковника не оказало на него ожидаемого действия.
– Военные так далеки от бизнеса, господин коммодор, что вам придется поверить мне на слово. Наша компания чрезвычайно влиятельна и умеет быть благодарной лицам, принимающим участие в ее деятельности.
В последней фразе прозвучало очевидное приглашение к дальнейшим расспросам.
– Чтобы узнать, каков пудинг, говорят англичане, надо его отведать, – осторожно заметил Колклаф.
– Позвольте пояснить, господин коммодор. «Фер трайд корпорейшн оф Аляска» – это, простите, не пудинг, а кое-что посущественней. Вы юморист, господин коммодор… Но ваша супруга, наверное, носит котиковое манто? Следовательно, вы представляете себе истинную его цену?
Бенкрофт умолк, ожидая реакции, но собеседник его молчал. И тогда, пригладив редкие волосы, он вкрадчиво заговорил:
– Пушнина… Ее не зря называют живым золотом. Соболь, горностай, калан – их ведь не сеют, не жнут, а ежегодно получают урожай. Процесс воспроизводства зверей бесконечен. Забивают одних – рождаются другие, ибо природа не терпит пустоты…
«А он не так примитивен, как хочет казаться, – подумал Колклаф, с интересом наблюдая, как в зеленоватых глазах гостя зажглись огоньки, а в плавных жестах появилось нечто кошачье. – Вероятно, этот Бенкрофт принадлежит к тому сорту людей, для которых бизнес олицетворяет все человеческие ценности. Такие ради выгоды готовы поклоняться ему как богу и вынуждены под обаянием и непосредственностью скрывать свирепую, как у бульдога, цепкость и удивительную целеустремленность – главные проявления истинно американского духа». Нортон считал себя волевым, решительным и, да простит ему бог, жестким человеком, но попасть в лапы такого «бледно-желтого нарцисса»[9]…
– Вы извините, человек я военный, полковник…
– Дафи, – мягко, но настойчиво напомнил Бенкрофт. – Сделайте одолжение, господин коммодор, зовите меня просто Дафи.
– Хорошо, пусть будет по-вашему, – хмуро согласился Нортон, так и не назвав собеседника по имени. Фамильярность никогда не была ему по душе. – Давайте перейдем к делу, к конкретной задаче.
– Если откровенно, господин коммодор, перелет через океан – прогулка достаточно утомительная. Жара действует на меня не лучшим образом, а вы так торопитесь…
Колклаф сдвинул брови и, едва владея собой, холодно предложил:
– В гостинице вам приготовлен номер. Можете отдохнуть, принять ванну. А наш разговор перенесем на завтра, в более прохладное время суток.
– Ни в коем случае, господин коммодор! – воскликнул Бенкрофт, стремительно подавшись вперед. – Вы военный, а я прежде всего бизнесмен. Должен заметить вам – довольно удачливый. И дело для меня на первом месте…
– Какого же черта! – воскликнул выведенный из равновесия Нортон. – Я не привык…
– Простите, господин коммодор! Тысячу раз простите! Но, откровенно говоря, именно такой реакции я ждал на мое появление. Согласитесь, мы слишком мало знакомы. Нельзя же сразу угадать, какое впечатление…
– Вы не произвели на меня никакого впечатления! – отрезал Нортон.
– Вполне естественно, – развел руками Бенкрофт. – И, самое забавное, вы правы: до сих пор не могу избавиться от дурных привычек, приобретенных в юности. Я ведь вырос на захудалой ферме, рано удрал из дому, долго скитался. А у бродяг и торгующих собою женщин хорошим манерам не выучишься. Спасибо за прямоту! Но… насколько я успел заметить, вы, господин коммодор, тоже скорее сухарь, чем сахар. А?