Как давно все было! Шел только второй год правления Сева…[15] Каяма горестно покачал головой, вспомнив себя тогдашнего – молодого и честолюбивого. Сколько интересных замыслов! А что в итоге? Несколько десятков статей в журналах, две-три монографии – вот, собственно, и весь научный багаж доктора Такидзина Каямы. Положа руку на сердце, не обильно. Был способен на большее, да заниматься приходилось вовсе не тем, чем хотелось. Добыча, прибыль, расчет… «Ваше время принадлежит фирме», «Интересы «Мицубиси» превыше всего»… Поиски, прогнозы, большие открытия, о которых когда-то мечталось, – где они?..
Дойдя до южной оконечности острова, Каяма остановился. Скалы тут отступали от моря, и песчаный пляж расширялся. По нему в этом месте хоть гонки на машинах устраивай – раздолье. Каяма машинально вынул из кармана маёке[16], которую носил теперь с собой как память о старшем сыне. Он снял куколку с его машины, когда последний раз ездил в Токио. Зачем ей висеть там? Сына уже нет, погиб на Окинаве, а машина стоит в гараже без горючего. Повсюду ограничения. «Все силы народа для защиты трона!» «Патриотический обед[17] – долг японца!» «Капля керосина – это капля крови!..» Кто теперь верит таким лозунгам?! Страна трещит, разваливается.
На ладони маёке выглядит совсем крохотной. Она широко улыбается раскрашенным ртом. Бестолковая кукла! Плохо ты защитила своего хозяина от злых духов. И зачем только сын выбрал такой несерьезный омамори?[18]
Глупые мысли, но что поделаешь?.. Когда печаль гложет сердце, невольно ищешь в предзнаменовании судьбы оправдание своим делам или чужим поступкам. Если бы старший сын пошел по пути отца и не увлекся безумным изобретением человечества – самолетами, он не стал бы камикадзе[19] и, возможно, остался в живых. Впрочем, младший мальчик был тихим, интересовался музыкой, страстно любил читать. Но ведь и ему пришлось надеть солдатский ранец и сложить голову за великую Японию. А кому и какая польза от смерти жены? Скромная женщина, любившая свой дом, мужа, детей, – кому она причинила вред?
Остров начинает понемногу оживать. Над скалами взлетают первые птицы. Их крики, многократно повторяемые эхом, разрывают тишину. Проходит смена часовых к каземату, расположенному на плато. Хлопают двери барака, одиноко прилепившегося к берегу. Появляются забойщики в грязных, цвета хаки заплатанных куртках. Даже корейцев обрядили в этот ставший ныне для Японии национальным цвет одежды. Люди, закрыв глаза, молятся. Изможденные лица повернуты в сторону восходящего солнца, но на них написана скорее тоска, чем вера в отца небесного. Люди обращаются к богу по привычке, надеясь не только на чудо, но и на снисхождение. Их можно понять. Много лет подряд проводят забойщики на острове большую часть года. И, конечно, не по своей воле. Как только Охотское море очищается ото льда, в корейский поселок приходят солдаты. Согнав людей, они выкрикивают тридцать имен по заранее составленному списку. Лучших рыбаков и охотников уводят под конвоем, подгоняя прикладами. Дома остаются голодные ребятишки, пустеют необработанные поля. А их отправляют на далекий остров, где нет ни деревца, ни кустика, ни пресной воды. До глубокой осени работают корейцы на промысле. Тяжкие мысли одолевают: как семьи? что ждет их? Иена[20] обесценилась совсем. За сезонный заработок можно купить теперь всего три мешка риса…
Забойщики на ходу торопливо дожевывают. Небольшими группами отправляются на склад за дрыгалками[21]. Каяма провожает их взглядом. Жаль этих отчаявшихся, ни в чем не повинных людей. Какая чудовищная несправедливость – отторгнуть народ от родины, обречь на нищенское, полуголодное существование! Недаром корейцы называют свои селения такими печальными именами: Тухотан – деревня траура, Райчаси – плач по умершим…
Солнце оторвалось от волн, повисло над морем. В небе опять ни облачка. Ветра тоже нет. «В такую погоду забой производить нельзя, более того – преступно, – подумал Каяма. – Звери и так ведут себя беспокойно. Они любят прохладу, сырость, а их в самое пекло гонят по пляжу. Обезумевшие котики, обычно неповоротливые, начинают метаться, пытаясь пробиться к воде… В суматохе они давят друг друга, давят детенышей. Качество шкурок безнадежно портится. Оно уже не будет соответствовать мировым стандартам. Но кого это сейчас интересует? Фирме безразлично, что можно окончательно подорвать стадо, которое и так уже недопустимо поредело. В прошлом году забили тридцать тысяч зверей. Такую убыль трудно восстановить естественным приростом. Каяма писал, доказывал, протестовал. А кто его послушал? Вот уж точно по пословице: в лошадиные уши молитву прочел…
15
Правление Сева по японскому летосчислению началось в 1926 году, когда к власти пришел император Хирохито.
16
Маёке – маленькая куколка. Помещается на задней стенке автомобиля и отгоняет злых духов.
17
Патриотический обед – пропагандировался во время войны. Состоял из кружка красной моркови, положенной на горсть риса. Имитировал японский белый флаг с восходящим солнцем.
19
Камикадзе – летчик-смертник, машина которого заправлялась горючим лишь в один конец – до цели.