Подгоняемые палками, котики достигли наконец своего последнего пристанища и по наклонным доскам стали взбираться на сортировочный помост. Каяма внимательно следил за действиями загонщиков. Оттуда, где он стоял, можно было хорошо, в деталях, рассмотреть зверей – их размер, окраску. Но чем больше котиков проходило на площадку, тем сильнее недоумевая Каяма. «Где те, что должны уползать к морю, – думал он, – почему не вижу?»
Мелькнувшая догадка привела в бешенство. Нигде и никогда еще в мире не забивали маток и сеголеток. Есть незыблемые законы, нарушать которые никому не дано! Сортировочный помост и существует для того, чтобы отделить их от остальных зверей, подлежащих забою.
Каяма хрипло крикнул и не узнал своего голоса. Задыхаясь, он побежал к забойной площадке.
Одного взгляда на помост было достаточно, чтобы отбросить последние иллюзии. Балки, которым положено лежать на расстоянии пяти-шести сун[29] друг от друга, чтобы сквозь них проваливались самки и малыши, были сдвинуты вплотную.
– Стойте! – крикнул Каяма забойщикам. – Не сметь!
Он вдруг вспомнил, как подозрительно долго крутился вчера возле забойной площадки Уэхара. Выжидал, пока доктор уйдет, чтобы избежать лишнего шума. Думал скрыть…
Каяма давно предвидел неладное. Только не мог догадаться, что затевается. Но ведь это же преступление! Кто посмел? Кто позволил? В ярости, слепой и безудержной, он взбежал по наклонному помосту и рывком распахнул закрытые уже ворота забойной площадки.
– Назад! Немедленно назад!
Теперь он не кричал: сорвал голос. Но в словах, слетающих с побелевших губ, заключена была такая сила, что забойщики замерли. Ничего не понимая, они с испугом смотрели на всегда спокойного доброго ученого. Что хочет от них этот взъерошенный человек? Зачем такой сердитый? Они же хорошо работали…
– Гоните назад! – хрипло повторял Каяма. – Сейчас же! Быстрее!
Выхватив у забойщика дрыгалку, он намеревался помочь в гоне зверя. Но кореец понял его иначе: закрыв лицо руками, в страхе отступил и что-то глухо забормотал. Попятились в ужасе и остальные.
– Что за шум? – раздался вдруг насмешливый голос. – Почему остановилась работа?
Каяма круто повернулся. Перед ним, широко расставив кривые ноги, покачивался с носка на пятку Уэхара. На губах ухмылка, глаза – щелочки. Весь он приготовился к прыжку.
– Что взволновало вас, дорогой Каяма-сэнсэй?
Последнее слово он, как обычно, произносит с издевкой, желая подчеркнуть, что никакие ученые звания не дадут Каяме права вершить здесь власть. Распоряжается всем он, и только от него зависит решение любого вопроса.
Каяма ожег Уэхару ненавидящим взглядом.
– Вы!.. Вы это сделали? – указал он на сдвинутые бревна сортировочного помоста.
Ни один мускул не дрогнул на лице Уэхары. Только тонкие ноздри слегка расширились.
– Зачем же кричать? Нехорошо… Недостойно вас, Каяма-сэнсэй.
Голос Уэхары звучал сладко, медово. Но глаза оставались холодными, а лицо, обычно носившее маску учтивости, оскалилось.
– Да будет вам известно, дорогой Каяма-сэнсэй, – продолжал он все так же ласково, – тут нет моей вины. Это распоряжение хозяев.
Уэхара не лгал. Такой приказ действительно был. А раз так, управляющий выполнит его во что бы то ни стало. На миг Каяма почувствовал бессилие. Спорить с хозяевами – все равно что пытаться приставить ноги змее… Но какое право он имеет отступать?
– Не позволю! – твердо сказал Каяма.
– Как прикажете понимать? – спросил Уэхара. Улыбаться он уже перестал.
– Вы должны…
– Я должен выполнить волю хозяев! – перебил Уэхара.
– Ни за что! Этого не будет! – воскликнул Каяма. – Я обращусь в газеты! Я напишу императору!..
– Ничто не помешает мне выполнить долг! – отчеканил Уэхара, надвигаясь на доктора.
Они стояли друг против друга, сжав кулаки. Оба приготовились до конца отстаивать свои позиции.
– Каяма-сан! Каяма-сан!.. – раздался крик, и на забойную площадку вбежал запыхавшийся Айгинто. Он трясся. Лицо с широким приплюснутым носом исказил страх.
– Что стряслось, Айгинто-кун?[30] – обернулся Каяма.
– Лодка! Большой лодка! Пушки много-много! Американы!..
Каяма замер. Вспарывая волны острым форштевнем, к острову стремительно подходил военный корабль. На мачте, хоть и с трудом, можно было рассмотреть полосатый флаг.
Взвыла сирена. Это подал запоздалый сигнал тревоги часовой на плато. По лестнице, ведущей к каземату, загремели солдатские ботинки.
– К бою изготовсь! – прозвучала лающая команда.