– Их схватили, сэр, – ответил Смит.
– О Боже!
– Мне советовали не волноваться.
– Кто мог посоветовать такую чушь?! – рявкнул президент.
– Руби Джексон Гонзалес.
– А кто такая эта Руби Джексон Гонзалес, черт ее побери?
– Думаю, она работает на вас, господин президент, – невозмутимо произнес Смит.
Президент помолчал. Он вспомнил, как шеф ЦРУ говорил ему об «акции» на Бакье. Женщина. Чернокожий. И еще один – говорит по-испански. Так, значит, все эти люди – один агент? Нет, надо накрутить хвост шефу ЦРУ.
– Она говорила что-нибудь еще? – спросил президент.
– Да в общем ничего. Так, личный выпад, – ответил Смит.
– Какой?
– Это не относится к делу, сэр, – попытался уклониться от ответа Смит.
– Позвольте уж мне самому судить об этом, – сухо произнес президент. – Так что же?
– Что лучше удавиться, чем работать на меня, – ответил Смит.
Римо очнулся и застонал: полуденное солнце пекло так, что невыносимо стучало в висках. Тело затекло и одеревенело, его словно связали узлом. Римо не сразу понял, где находится. Он лежал в чем-то вроде клетки, а вокруг жужжали людские голоса, Римо слегка приоткрыл глаза. Со всех сторон на него пялились жители столицы, быстро и невнятно лопоча на испанском: «Мира! Мира!» Так они созывали своих друзей. Смотри! Смотри! Мира! Мира!
Его заточили в клетку и выставили на посмешище в центре Сьюдад Нативидадо. Но где же Чиун?
Римо раскрыл глаза пошире. Сделать это было весьма непросто – казалось, веки слиплись. Рядом стояла еще одна клетка, в ней-то и находился Чиун. Старик лежал на боку, лицом к Римо, глаза его были открыты.
– Чиун, ну как ты? – задыхаясь, вымолвил Римо.
– Говори по-корейски, – предупредил Чиун.
– Вижу, им удалось нас схватить, – продолжал Римо на плохом корейском.
– Ты очень догадлив.
Если Чиун способен ехидничать, значит, не так уж он плох.
– Чем это они нас свалили? – поинтересовался Римо.
– Да все тем же аппаратом.
– Мне кажется, они в нас не попали, – сказал Римо.
– Может, и не попали. Говорят, лучи плохо справляются с пьяными, а больше всего достается людям с хорошо развитой нервной системой и четко работающими органами чувств. А так как у нас они работают как часы, то хватило и рассеянного излучения.
Какой-то мальчишка, шмыгнув мимо часового, ткнул в Римо палкой. Римо попытался перехватить палку, но мальчишка ловко выдернул ее из его рук. Римо сжал кулак, но былой силы в руке не почувствовал. К нему вернулось сознание, но не сила – даже на уровне мужчины со средним физическим развитием.
Мальчишка начал было опять орудовать палкой, но на этот раз схлопотал от часового оплеуху и, плача, убежал.
Римо посмотрел в другую сторону, нет ли где клетки с Руби. Но других клеток не было.
– А где Руби? – спросил он у Чиуна.
Почти рядом кто-то тихо произнес:
– Руби здесь, придурок.
Римо поднял голову и увидел местную женщину – голова в косичках, на теле – балахон. Только по неповторимой улыбке он догадался, что перед ним Руби Гонзалес.
Римо с интересом оглядел ее одеяние.
– Вот это, я понимаю, класс. Теперь, надеюсь, разговора о моих белых носках не будет.
– Я говорила с вашим шефом, доктором Смитом.
– Говорила? Как ты на него вышла?
– Пусть это тебя не волнует. Он редкостная сволочь.
– Тогда ты точно говорила именно с ним.
– Во всяком случае мне велели сначала раздобыть аппарат. Но я за вами вернусь. Как ты, в порядке?
– Нет сил, – признался Римо. – Вся сила куда-то ушла.
Руби покачала головой.
– Когда я впервые тебя увидела, то сразу поняла: быть беде.
– Послушай, вытащи нас отсюда.
– Сейчас не могу. Слишком много народу. Самый главный тоже был здесь – только что отъехал в лимузине, и аппарат с ним. Нужно не потерять его из виду. Вечером постараюсь освободить вас. А тем временем отдыхайте и набирайтесь сил. И надейтесь на тетю Руби.
– Кстати, если бы не ты, нас бы здесь не было, – сказал Римо.
– Если бы не я, то ты вышел бы в тюремный двор и тут же превратился бы в лужицу. Я вернусь. – Увидев, что часовой смотрит в ее сторону. Руби исказила лицо до неузнаваемости и гневно завопила по-испански: – Янки – грязные собаки! Скоты! Шпионы-убийцы!
– Проваливай, – приказал часовой.
Подмигнув Римо на прощанье, Руби сделала шаг назад и слилась с толпой, которая бесновалась, строя рожи и показывая на них пальцами. Римо раздражали перекошенные от злобы лица, и, желая выбросить их из своего сознания, он закрыл глаза и снова погрузился в сон.