— Что обещал две — не правда, — Василий Демьянович подмигнул Валере. — А вот на значки разорюсь, куплю твоим сестрам по штуке. — И посмотрел на Валериного отца. — Ну так, значит, идем к ансамблю?
Отец ничего не ответил, и это уже было неплохо: хоть не возражал.
Зато Зойка подхватила это слово и зачастила:
— Идем! К ансамблю! К ансамблю!
Видно, ей очень приятно было произносить это слово, и она выговаривала его церемонно и чуточку надменно: ансамммбль... Вообще, со вчерашнего вечера она слишком разошлась, вообразила невесть что, не поняла шуток.
«Где сейчас Кирилл с Павлом Михайловичем? — неожиданно подумал Валера, когда они, спустившись по сходням, проходили мимо двухэтажного, черного, заброшенного на вид сарая. — Там уже, наверно, на погосте. Они и Женю чем-то поразили... Чем, интересно?.. Как держаться теперь с Кириллом? Надо показать, что и он, Валера, не лыком шит...»
Они шли дорогой, той же вчерашней дорогой, той же — и совсем новой!
На этот раз Валера обратил внимание, что слева от них возвышался довольно высокий, длинный, каменистый, скудно поросший травою холм с большим накренившимся крестом вверху; мимо медленно двигались тяжелые облака, и казалось, это они сдвинули крест.
— Жуткая картина! — сказал отец, заметив, что Валера смотрит на крест. — Между прочим, он не могильный, а памятный, поставлен в память какого-то события. А этот холм называется Нарьиной горой, и, по легенде, именно на ней хотели воздвигнуть храм Преображения и уже завезли бревна, да по воле всевышнего они оказались там, где сейчас стоит эта церковь; снова перетащили бревна на эту гору, и снова наутро они оказались там же.
— Не пугайте меня, Олег Петрович, — жалобно попросила Зойка. — С нами ничего здесь не случится?
— С тобой? — удивленно спросил Женя. — При такой многочисленной охране?
— Этот остров находится во власти святых сил, — начал Василий Демьянович, — и полон разнообразных чудес, не говоря уже о плотниках, которые...
— Ясно, — оборвал его отец, и Лошадкин виновато замолчал.
«Обязательно залезу на эту гору», — подумал Валера, поскользнулся, перевел взгляд с креста под ноги и только сейчас заметил, что на грязноватой, непросохшей еще дороге отпечатана уйма разных следов: рубчатых — от резиновых сапог, клетчатых — от кед, с отдельными углублениями — от туристских ботинок, вафельных — от старомодных калош, которые могла надевать лишь Анна Петровна.
Лошадкин перехватил Валерин взгляд:
— Следы... Сколько следов! И все тянутся к ансамблю!
— А куда ж еще? — сказал отец. — Вот увидите — скоро выпустят под названием «Кижи» семейное мыло и эффективнейшее средство от блох или клопов под тем же названием!
— Опять завелся? — вздохнул Василий Демьянович.
А Валера думал о Кирилле: не считает ли он его теперь жадиной? Как глупо держался с этими ребятами.
За кладбищем им повстречался рыбак в жестком милицейском плаще, с удочками и ведром. Лицо у него было небритое, угрюмое и даже злое.
— Как рыбка, папаша? — спросил Василий Демьянович.
— А вам чего? — рыбак поднял хмурые глаза и недобро оглядел всех. — Вы-то не за рыбкой сюда приехали?
— Всем интересуемся. Может, побалуешь соседей по койке ушицей?
— Много вас тут разных, чтоб баловать. Хочешь получить — неси поллитру, тогда подумаю, — выдавил рыбак и пошел от них к дебаркадеру.
По узкой тропинке, срезав дорогу, они вышли на взгорок, и впереди, прямо перед ними, появились и, быстро приближаясь, стали расти церкви — Преображенская, многоглавая, ступенчатая — хоть взбирайся по ее ступенькам к облакам! — и Покровская, торжественно поднявшая к небу полную горсть изящных главок, и высокая деревянная колокольня.
«Не то что вчера, — подумал Валера, — совсем не то! Стоило исчезнуть дождику — и совсем другой вид».
— Красотища! — вдруг простонал под его ухом Василий Демьянович. — Небывальщина! Мираж! Вы чувствуете всю их прелесть, их праздничность? А какая ограда? Не ограда — крепостная стена!
Валера поспешил отойти от него.
— Папа, — закричала Зойка, — не проходи сувениры! — И силой потащила отца за полу синего плаща в сувенирную палатку.
Они догнали всех уже возле массивной бревенчатой ограды, и карманы плаща Василия Демьяновича сильно оттопыривались. На лесах Преображенской громко стучали топоры и виднелись маленькие фигурки в ватниках. Плотники меняли древние сгнившие бревна венцов; светлые заплатки свежих бревен четко виднелись снизу; кое-где заменяли и лемех — резную осиновую черепицу, покрывавшую главы и бочки церквей.