— Как же, заходил! — ответила какая-то девчонка. — Он и сейчас здесь. Девочки, где этот парень с дебаркадера?
Валера поспешно вылез из палатки, за ним остальные. Отец увидел их, поздоровался и сказал:
— Пошли, Валерий, все тебя заждались, — и двинулся назад.
Боль, стыд и досада сдавили дыхание Валеры, и он, забыв даже попрощаться с Андреем Андреевичем и ребятами, потащился по тропке за отцом. Он шел и чувствовал, как спину его жгут недоуменные взгляды, и в его горле тугим, тяжелым комом стояла обида и горечь. Отец шагал молча и только у сходней на дебаркадер спросил:
— Нашел приятелей?
— Нашел, — уронил Валера и хотел добавить, что специально он никого не искал, ни Кирилла и никого другого, сами подвернулись. Хотел, но не добавил, потому что дело было не совсем так, и не мог он теперь врать отцу: сам хотел разобраться во всей этой истории.
— Смотри, не маленький, — сказал отец. — Не хочу вмешиваться.
В ответ Валера промычал что-то неопределенное.
— Только не забывай, — продолжил отец, — яблоко от яблони недалеко падает.
— Не всегда! — не сдержавшись, запальчиво вскрикнул Валера. — Бывает, и далеко... Да и яблоня... — Нет, нельзя говорить отцу, что он, его сын, не совсем уверен, что яблоня, которую тот имеет в виду, так уж плоха. И надо было срочно как-то вывернуться из этого положения.
— Что «яблоня»? — спросил отец, наверно догадываясь о ходе его мыслей.
— Да ничего, — буркнул Валера. — Разные яблони бывают. — И больше они не произнесли ни слова.
— Ты где это все пропадал? — набросилась на Валеру Зойка, когда они вошли в комнату. — Небось у туристов застрял? И не сказал никому?
— А тебе что? — угрюмо спросил Валера.
— Мне ничего. — Зойка вдруг залилась свекольным румянцем. — Но надо предупреждать, чтоб не волновались.
— А я не просил никого волноваться, — сдержанно сказал Валера.
Зойка опустила глаза, обиженно моргнула, потом стала медленно поднимать их и уставилась в его грудь. И как-то виновато и вместе с тем чуть едко улыбнулась:
— Значок пожаловали?
Он решил не замечать этой едкости.
— И тебя могут наградить. Сходи к ним.
— Буду я портить куртку булавкой! — заносчиво сказала Зойка. — Не знаю, что вы с Кириллом находите в них. Визжат, кривляются. Спать не дают. Ходят, как овечки, связанные одной веревочкой, за этим черным, с бородой.
— Как ты можешь так говорить? Ведь совсем не знаешь их.
— И знать не хочу.
— Ну и напрасно. Может, сходить к ним вместе?
Зойка ничего не ответила.
Во время ужина Валера невнимательно слушал пространные рассказы Василия Демьяновича об их предполагаемой поездке через два дня — уже договорился со шкипером — «по объектам», то есть по близлежащим островам, где стоят деревянные часовенки.
Валера проснулся рано. Он лежал не шевелясь под одеялом, смотрел в потолок, где слабо покачивалась люстра, и слушал, как, громко покашливая и топая резиновыми сапогами, собирался рыбак; видел, как снова рисовали у окна акварели «повышенки» и полушепотом жаловались, что здесь они плохо сохнут; как бесшумно ушли Павел Михайлович с Кириллом; как возмущенно, все время зевая, укладывали вещи трое новеньких.
В тот день они никуда не спешили — позавтракали и загорали на лихтере, раздевшись до пояса. Зойка не отстала от мужчин и в тренировочных брюках и тугом лифчике расхаживала по корме полузатопленного лихтера и разглядывала наполненные неподвижной водой трюмы с позеленевшими от ила и каких-то озерных водорослей стенками. Солнце на глазах покрывало загаром ее плотные белые плечи и спину. Валера держался подальше от Зойки, не вступал в разговоры и незаметно, чтоб не видели взрослые, поглядывал на нее, щурясь от яркого солнца. И все-таки его тянуло к «прокиженным», но в лагере было тихо: ушли или спят?
Отец потянулся, потер руками подгоревшие плечи и закинул вверх голову. С неба исчезли остатки дождевой мглы, сияло солнце, и из-за дальнего горизонта уже наплывали аккуратно сбитые, мощные, крутые, как крупы былинных коней, облака.
— Благодать! — Отец резкими толчками развел согнутыми в локтях руками, точно хотел стряхнуть с себя тягостные мысли, обрести утраченную энергию, и посмотрел на залитый солнцем остров — длинный, тихий: скошенные луга у берегов, желтеющие снопы ржи. — Сбываются твои предсказания, Демьяныч... Идиллическая погодка!
— Слава богу, — вяло отозвался разомлевший на солнцепеке Лошадкин. — А какой скандал учинил в поезде.
Валера неслышно вздохнул: ему уже порядком надоело это.