- Проклятие богов! – выдохнул Риз. – Кажется, бесколесные чары выветриваются. Райаннэн, начинай петь заклинание. Пой – на кону твоя жизнь!
Райаннэн встала, держась за одну из веревок, и запела – чудесные чистые ноты и странные слова. Эту мелодию я знала еще со Скарра. Эта песня воодушевляла сердце, но ничего не смогла поделать с воздушным шаром. Мы опустились так низко, что плетеная лодка начала качаться на волнах, как настоящая лодка. Пенящаяся вода водоворотом заливалась сквозь щели.
- Все, пойте! – выдохнул Риз, продолжая качать. – Давайте! Вы все!
Он тоже начал на коротких выдохах петь ту же песню. Финн, Айвар и Ого отрывисто присоединились. Финн знал один набор слов, Айвар и Ого – другой, и они ревели, не обращая ни на что внимания, и песня Скарра перемешивалась со словами Берники. Зеленый Привет слетел на напряженные плечи Финна и, похоже, тоже каркал песню.
Я посмотрела вниз и встретила обвиняющий взгляд Страшилы. Он считал, я тоже должна петь.
- Но ты должен знать, что я не умею петь, - простонала я.
Он продолжал смотреть – как могут только кошки.
- Хорошо, - сказала я. – Хорошо!
И я сделала единственное, что могла придумать – напеть «Гимн Мудриц». Я никогда не улавливала смысла в его словах. Тетя Бекк однажды призналась, что тоже не может их понять. Тем не менее я начала их гудеть – всё на одной ноте:
- Я – лосось, перепрыгивающий водопад,
Я – гром бодающего быка.
- Ha galla ferrin magonellanebry! – воспевал нежный голос Райаннэн.
- Солнце, пронзающее озеро – это я, - продолжала я угрюмо гудеть. – Я трель птицы.
- И пусть тихий дождь прольется на меня! – ревел Финн, качая педаль.
- Мы, мужчины Скарра, будем торжествовать всегда! – вопили Айвар и Ого, тоже качая.
- Хитрость кота поистине во мне, - упорно продолжала я.
- Ha galla fenin hiraya delbar, - пел Риз вместе с Райаннэн.
Наверняка мы звучали, как самый безумный хор, когда-либо собиравшийся. Я посмотрела на тетю Бекк и с удивлением обнаружила, что она тоже поет наш Гимн. Похоже, не замечая, что ее при этом с ног до головы окатывает брызгами.
- И силу бега я по полному праву считаю своей.
Во мне огонь, который дарит дракону крылья.
И я использую его, когда цель того стоит,
Когда нужно бросить в цель луч света,
И когда плоды появляются на исходе года…
Дойдя до этой строчки, я заметила, что Райаннэн, не прерывая песни, с изумленным видом указывает наверх. Я тоже посмотрела наверх и была так поражена, что чуть не забыла продолжать петь. За широким лоскутковым изгибом воздушного шара я увидела, как бьется громадное красное крыло, а отклонившись назад, смогла разглядеть проблеск длинного мотающегося из стороны в сторону хвоста ящерицы. «Блодред. Это Блодред! - подумала я. – Она выросла гигантской. Она помогает!»
Однако существовало непреложное правило: начав Гимн, не переставать петь, - так что я продолжила:
- Когда луна идет на убыль…
Я заметила, как Риз прервал песню – но не качание мехов, – чтобы тоже указать наверх. Кажется, он сказал что-то вроде:
- Я знал, что Блодред особенная!
Но Гимн не был закончен, и я угрюмо продолжила:
- Я – луна и изменения луны.
На самом деле, я – всё, что меняется и живет,
И горит, словно искра во внутреннем взоре.
Я представляла, пока пела, что вижу Блодред над нами – наверху воздушного шара, вцепившуюся в многоцветную ткань своими ручками ящерицы и работающую перепончатыми крыльями, чтобы тянуть нас. Риз был неправ, сказав, будто у них нет настоящих крыльев, подумала я. У них есть крылья. И я подумала, что, возможно, море немного отдалилось.
Но остальные по-прежнему пели. А тетя Бекк вместо того, чтобы остановиться в конце Гимна, просто опять начала сначала.
- Я – лосось, перепрыгивающий водопад…
Я поспешно присоединилась. Мы пропели Гимн целиком еще два раза, прежде чем подтянулись обратно в небо, и морские брызги перестали нас поливать. Почти не заметив этого, мы поднялись к слепящему солнцу. За ослепительным сиянием я могла разглядеть серо-голубой туманный бугор. Похоже, мы были близко от Логры. И мы по-прежнему поднимались выше и выше.
- Ладно, все, - сказал Риз. – Хватит. Фух!
Он сел, заставив заскрипеть плетеную лодку.
И – я совершенно уверена – мы продолжили подниматься. В ушах появилось странное ощущение.
- Оглохнем, - объявила тетя Бекк. – Уши лопаются.
- Нет, - успокаивающе произнесла Райаннэн. – Такое происходит и в высоких горах. Уши закладывает.
Теперь я видела на горизонте целый золотой изгиб ландшафта. А переведя взгляд наверх, разглядела красный кусочек левого крыла Блодред, неуклонно тянувшей нас. Снова посмотрев вперед, я различила линию белой пены там, где должен находиться барьер, хотя сам он был, конечно, невидим.
- Что будем делать, - спросила я, - если барьер окажется куполом над Логрой и мы не сможем проникнуть сквозь него?
- Приземлимся на его вершине и подождем вечера, - ответил Риз, - пока ветер не задует в другую сторону. Будем надеяться, он не отнесет нас в такую часть Галлиса, где нас могут увидеть жрецы. У нас тогда будут серьезные неприятности.
- Жрецы в самом деле стали бы возражать против воздушного шара? – спросил Айвар. – Гронн произвел на меня впечатление вполне покладистого человека.
Финн хихикнул:
- В таком случае, ты ничего не знаешь о жрецах, парень.
- Самое меньшее, что случится, - сказал Риз, - мы все попадем в тюрьму на много лет, пока они решают, насколько именно нечестивыми мы были.
К моему удивлению, это привлекло внимание тети Бекк.
- И он говорит нам об этом только сейчас!
Риз выглядел слегка виноватым.
- Я хотел, чтобы вы пошли со мной.
- И мы пошли, - сказала я.
Теперь меня удивляет, что даже тогда я не поняла, как плохо мы спланировали операцию и как глупо думали, будто, стоит попасть на Логру, всё пойдет как по маслу. Все неотрывно смотрели вперед на неуклонно увеличивающийся изгиб земли. Она быстро приближалась, но я по-прежнему не могла понять, накрывает ее барьер или нет.
Вскоре мы очутились над белой линией прибоя. Буруны явно были громадными – должно быть, дул по-настоящему сильный ветер. Затем появился отрезок спокойного моря, и мы уже неслись к тому, что, видимо, являлось землей. Однако она оказалась болотистой смесью грязи и воды. Кажется, я видела затопленные дома, а потом разбросанные палатки, в которых, по-видимому, ночевали люди из домов.
- Знаете, - произнес Риз, - выглядит так, словно барьер развернул реки вспять, вызвав наводнение.
Мы не успели это обдумать. Внезапно поднялся сильнейший ветер. Он ударил меня в спину, точно тяжелая рука, и я вскрикнула. Финн кончиками пальцев прижал к себе Зеленого Привета. А потом мы летели вместе с ветром, несясь над разбухшими реками и озерами с деревьями, растущими по берегам; потом – над затопленными полями, петляющими дорогами, деревнями и маленьким городом. Я заметила, что крылья Блодред исчезли с верхушки воздушного шара. Вскоре она соскользнула вниз по веревке на плечо Риза – вновь маленькая ящерица. И тем не менее мы продолжали бешено нестись.
Логра громадна. Намного больше остальных островов. Мы неслись через нее, пролетая поле за полем, деревню за городом – добрый час, судя по неуклонно поднимающемуся солнцу, – а противоположный берег всё не появлялся. Сначала я подумала, что это место даже более ровное, чем Берника, но по мере продвижения мы спускались ниже, и тогда я обнаружила, что здесь множество холмов и долин – просто не таких высоких, как я привыкла, – и всё казалось великолепно плодородным. Теперь мы могли видеть людей на дорогах, едущих верхом или идущих пешком. Большинство из них смотрели наверх и указывали на нас пальцами. Другие выбегали из домов, чтобы тоже смотреть и показывать пальцами.