– Угу, или я заберу свои документы у этой, как там Резанов говорил? Ольги Ларионовой. И присоединюсь к вам. По тропе через Трилунье или еще как угодно.
– Ну, на крайняк, да… – вздохнула сестра.
– Ах, на крайняк, – Евгения почувствовала, что закипает, – то есть если деваться станет некуда?!
– Аа-аррргрррх! – У сестры то ли аргументы закончились, то ли терпение, то ли тупо свободное время. Ее симпатичная, копия папиной, физиономия вдруг «поплыла», вытягиваясь вперед. Девочка-Карина вздернула губу, но зубами клацнула, прерывая собственное рычание, уже настоящая волчица.
Мрак безлунный, а ведь страшно! Евгения застыла, таращась в моментально пожелтевшие глаза своей сестренки-монстренки. Та же вернулась в человеческую форму так быстро, словно и не было превращения, так, померещилось.
– Женьк, не трынди попусту, – примиряющимся тоном произнесла она. – Времени мало, у меня голова кругом идет. Будь человеком, не добавляй проблем, а?
– Ну…
Быть человеком Евгении Радовой всегда хорошо удавалось. Хорошим таким, понимающим все и – да! – старающимся не доставлять проблем человеческим детенышем. Бездарным. Нет, об этом лучше сейчас не думать…
– Так вот… – В руках сестренки появились какие-то зеленые бумажки. – Это не монеты, но самые настоящие деньги. Они называются «купюры». Смотри, каждая такая бумажка равна тысяче рублей. Всего их тут десять.
– Сколько? – Цифра была пугающая. – Ты же сказала, что их мало.
– А это и есть мало. – Карина усмехнулась, но по-хорошему. – Один рубль – это… э-э-э… не, не так. Сто рублей примерно равны одному серебряному полумесяцу. Я честно сравнивала их покупательские способности.
– А, вот оно что. Сколько тогда здесь? Сейчас посчитаем. В тысяче сто, ой, нет, десять раз по сто.
Сестра сморщилась. Уже не по-хорошему.
– Не тупи, а? Десять купюр по тысяче рублей. Каждая равна десяти сторублевкам или десяти полумесяцам. Десятью десять это сколько? Сто. Получается сто серебряных или один золотой полумесяц.
Это утешало. Если сильно не шиковать, то на такую сумму можно было неделю кантоваться на средненьком постоялом дворе. Или недели три-четыре в бесплатном жилье. Как раз Женькин случай. Каринка тем временем продолжала:
– Я помню, что пятьдесят полумесяцев равны луне, а четыре луны, в свою очередь, полнолунию. Но здесь такими подсчетами никто не занимается. Есть устаревшие названия типа «полтинник» или «четвертак», но они не официальные, скорее как прозвища, что ли.
– Понятно, а…
– Погоди, я еще не все. Из кухни можно в подвал спуститься, там куча банок со всякими помидорами и компотами. Ларик, то есть тетя Лариса, таким не заморачивалась, а вот Митькина мама была мегамонстром в плане консервирования. Помидоры-огурцы-патиссоны ее, а фрукты-ягоды из нашего сада. Но делала тоже она, так что не отравишься. Лопай, не стесняйся. И еще, у тебя не куртка, а фигня какая-то. Здесь ты в ней замерзнешь.
С этими словами Карина выудила из глубинного мешка рыжую меховую куртку с черными кожаными рукавами. Чуточку слишком… броскую, но теплую и красивую.
– Мне в пуховике проще путешествовать будет, – сообщила Евгении сестра. – Ты извини, куртку, правда, порвать пытались, но я же не совсем безрукая, – пять минут, и мех как новый.
– Могла бы и не говорить. Думаешь, я бы заметила? Не-а… – Женька на секунду зарылась носом в теплую щекочущую рыжину.
– Да ну, так вышло бы нечестно. – Карина засмеялась.
На секунду они стали самыми настоящими (хотя они такими и были!) сестрами, которые менялись шмотками и готовы были поддержать друг друга. Это ощущение задержалось на остаток вечера, пока Карина инструктировала ее, как связаться с DeepShadow, где искать льва Марка и еще по ста пятидесяти пунктам, которые казались ей важными.
Но в первый же день после отъезда Карины, Диймара и Арно ощущение девчачьего братства, то есть сестричества, утонуло в океане одиночества. В какой-то момент Евгения была готова кинуться к Марку, умоляя забрать ее в дом, где, кроме него и ликантропа Киры, жили ребята-четырехмерники. Но удержалась. Спасибо, уже побыла одинокой в целой школе ритуалистов, по совместительству – родном доме. Пора в свободное плавание.
Свободное плавание Евгения начала с рейда по шкафам теток и сестры. У нее не только куртка, но и вообще вся одежда была слишком явно «из другого мира», где не только мода иная, но и зима теплее.
Размер одежды у них с сестрой был один. Девочка нацепила простые штаны и черную облегающую кофточку без единой лишней детали и почти без рукавов. Этот комплект звался «джинсы и футболка» и являлся чуть ли не местной всеобщей униформой. И не зря – как-то сразу стало видно, что у нее большие, светлые глаза.