Говорить вслух Балтазар не мог, потому что заклинание власти над временем вызывало полную неподвижность исполнителей – во время исполнения перемещалось только то, на что было направлено заклинание. Такое заклинание произносили мысленно, поскольку мысль, в отличие от вещества, может свободно перемещаться во времени. Балтазар оглядел помощников, дожидаясь общей готовности, затем кивнул – и сила устремилась в кольцо.
Магов сковала полная, невообразимая неподвижность, сравнимая разве что с неподвижностью статуи. Было невозможно пошевелить не только рукой, ногой или хотя бы пальцем, но даже волоском. Остановилось все – дыхание, сердце, кровь – и тело совершенно не ощущалось, словно оно исчезло. Осталось только сознание и взгляд, направленный в ту точку, где его застигло начало заклинания. Хирро видел спокойное, чуть отстраненное лицо Могрифа, Зербинас – пламенеющую морду демона и неподвижно застывшего Ки-и-скаля за ним вдали, а Балтазар – край разлома под фиолетовой бездной, видневшийся между плечами его друзей.
Времени здесь не было, но его сознание помнило о конечной цели и летело к ней, сообщая заклинанию направление и скорость. Трудно сказать, когда – да и это не имело никакого значения внутри заклинания – но в конце концов неподвижный взгляд Балтазара увидел противоположный край разлома, выплывающий навстречу из фиолетовой глубины.
Оба края в точности соответствовали друг другу по форме. Щель разлома плавно сужалась, пока они не сомкнулись и не стали единым целым. Выждав немного, Балтазар начал выполнять фазу отката, обеспечивавшую возврат материка и магов в настоящее. Он мысленно произнес обращающую фразу, затем его сознание устремилось обратно в настоящее, словно пловец, возвращающийся с глубины на поверхность.
Его помощники не видели соединения разлома и не знали, как проходит заклинание. Они должны были поддерживать кольцо силы, и они делали это, пока восстановление подвижности, а с ней и телесных жизненных функций, не сообщило им о завершении колдовства.
Они глянули на ведущего, ожидая его команды. Балтазар шумно выдохнул пахнущий серой воздух и произнес одну короткую фразу:
– Все, вернулись.
Маги разжали ладони, и кольцо силы распалось, но они по-прежнему стояли на местах, словно в каждом из них застряла частица неподвижности. Хирро оглянулся на линию разлома и увидел там черно-красную танваланскую равнину.
– Мы сделали это! – торжествующе воскликнул он.
– Сначала нужно проверить, что у нас получилось, – охладил его радость Могриф. – Дормантуб, ты узнаешь вторую половину этой земли?
Пока было видно только одно – блуждающая часть материка воссоединилась с какой-то похожей землей. Демон уставился туда и обрадованно кивнул:
– Да, те самые места. Вон там мы стояли, когда поднимали материк, а дальше, за холмом, должна быть хижина Карвинака.
В том месте, где оба демона когда-то поднимали материк в междумирье, действительно, был канал, но ни у кого из магов не возникло желания проверить, ведет ли он на Танвалан. Они пошли за холм, куда указал Дормантуб, и обнаружили там хижину Карвинака. Она была пуста.
Видимо, оторвавшаяся часть материка действительно вернулась ко времени своего отделения, но поскольку в этом прошлом не было сражения демонов, она осталась на месте и в таком виде вернулась в настоящее. Если бы этот процесс удалось наблюдать из настоящего, это выглядело бы так, словно она вдруг исчезла в одном месте и появилась в другом.
Пока было неизвестно, куда их выбросил откат, но было уже ясно, что катастрофу удалось предотвратить. Будь на месте Могрифа светлый маг, он, возможно, на радостях освободил бы демона от клятвы, но некромант не страдал подобным избытком чувствительности. Он только удовлетворенно хмыкнул и приказал Дормантубу посмотреть, не осталось ли каких полезных ингредиентов в хижине Карвинака, а затем послал его упаковывать вещи в дорогу.
– Мы сделали это. – Могриф поочередно задержал взгляд на каждом из соучастников этого дела. – Светлая магия всегда была мне чуждой, но должен сказать, что мне понравилось сотрудничать с вами.
– Вместе мы сделали то, что не могли бы сделать порознь, – отозвался Хирро, – и для каждого из нас это хороший повод задуматься. Ваши методы, Могриф, не приемлемы для нас, но мы вам не враги.
– Я вам не враг, – повторил за ним некромант традиционную встречную фразу. – Но и не друг. У вас свои пути, у меня – свои. И все-таки… – он помолчал, словно взвешивая, стоит ли это говорить, – …если вам вдруг понадобится выполнить какое-нибудь из заклинаний Конклава Тринадцати, можете обратиться ко мне.
– Мы примем это к сведению, – кивнул Балтазар.
– Напоследок мне хотелось бы попросить вас об одной любезности. Мой ученик в мое отсутствие сделал глупость, забравшись к известному асфрийскому артифактору Ринальфу и вытащив у него коллекцию амулетов. Ринальф послал за ними своих друзей, и те вернули ему кое-что из амулетов, попутно прихватив и мои. Скажите, вам что-нибудь известно о тех… хм… поборниках справедливости?
Хирро и Зербинас заговорщически переглянулись.
– Известно, – хмыкнул пиртянин. – Это были мы с Зербинасом.
– Признаться, так я и подумал – описание сходится. Полагаю, никто из вас не нуждается в моих амулетах, а я все-таки достаточно потрудился над ними и мне не хотелось бы делать их заново. Я был бы вам признателен, если бы вы выступили моими посредниками в переговорах с Ринальфом об условиях их возвращения.
– Хорошо, – согласился Хирро.
Дальше их пути расходились. Могриф надумал побывать на месте последнего нахождения оторвавшегося материка, чтобы окончательно удостовериться, правильно ли сработало заклинание, а трое друзей отправились на Асфри. Они подозревали, что для некроманта это только предлог уклониться от совместного путешествия, и не стали его отговаривать.
Природа заклинания была такова, что они не могли оказаться в собственном прошлом, хотя оставалась вероятность, что откат заклинания отбросил их в далекое будущее, где не осталось ни одного знакомого лица. Конечно, и в этом будущем можно было жить, но было бы куда лучше вернуться к друзьям, дожидавшимся их у Ринальфа.
Асфаста нисколько не изменилась за время их отсутствия, но маги облегченно вздохнули, только когда оказались у парадного входа особняка Ринальфа и увидели обеих колдуний, выбегающих им навстречу.
– Вернулись! Все трое! – зазвенели их голоса. – А мы уже начали тревожиться!
– Нас долго не было? – спросил Балтазар.
Из-за спин колдуний выглянула сияющая физиономия Дагона.
– Почти полгода, – ответил он вместо них. – Вольд давно вернулся – один, без Къянты. Мы не перестаем следить за ним и начали уже подумывать, не расспросить ли его о вас, но Ринальф пока не дал согласия. Говорит, вас могли задержать дороги междумирья или другие обстоятельства – если учесть, что Могриф тоже еще не вернулся.
– А как у вас дела? – спросила Анор. – Как наши лары? Что с Могрифом?
– Не спеши так, пташечка, – прогудел Балтазар. – Идем в дом, к учителю, а там мы все расскажем. Будут вам лары, будут – Ки-и-скаль обещал устроить вам встречу со стаей.
В гостиной маги встретили Ринальфа, вышедшего на шум из лаборатории. Здесь их ждали знакомые кресла и диванчики, обеденный стол, суета колдуний над угощением, а затем долгие рассказы до полуночи о своих приключениях. Что ни говори, приключения хороши еще и тем, что о них можно подолгу рассказывать в приятной компании.
Несколько дней спустя в Асфасту вернулся Могриф со своим демоном. Ринальф согласился вернуть ему амулеты в обмен на копию записок Талатша и даже не стал возражать, чтобы у некроманта остались и те амулеты, которые не удалось найти во время вылазки. Узнав о возвращении Могрифа, Зербинас и Хирро слетали к его башне, чтобы сообщить условия обмена.
Могриф взял с собой записки Талатша и вместе с обоими магами отправился к Ринальфу. Впервые по парковым дорожкам особняка великого артифактора ступала такая несовместимая со светлой магией личность, как некромант – и, ничего, обошлось. Ринальф встретил его в гостиной, где у них начался обмен амулетами, записками и мнениями. Затем они оба так увлеклись обсуждением записок Талатша и методическими построениями заклинаний Конклава Тринадцати, что остальные маги почувствовали себя лишними и мало-помалу разошлись из гостиной по своим делам. Визит некроманта к артифактору закончился поздно вечером и, судя по всему, был не последним.