Наконец и мне удалось заказать вина на всех. Вскоре я уже почти забыл об острых скалах и жутких пропастях. Кто-то принес пакетик с фигами, о которых теперь я уже и не думал. "Алькальд" вышел на улицу и вернулся с ящерицей длиной почти в два фута. По выражению его лица я понял, что она не кусается, и без опасения рассматривал гигантскую рептилию, несомненно принадлежащую к чудесам острова Иерро. Потом с улицы донеслись гудки автобуса: час, отведенный на осмотр Вальверде, истек. В приподнятом настроении, уже не боясь дороги, я сел в автобус и когда добрался живым и невредимым до "Леона и Кастильо", то попросил Пепе передать мою благодарность всем вальвердцам.
За ночь судно - теперь оно уже не кренилось - снова вернулось к той спокойной стоянке у Сан-Себастьяна на Гомере, которая так понравилась Колумбу. Здесь оно должно было простоять целый день, чтобы погрузить бананы и бочки с вином, а я с первой моторкой отправился на встречу с моим другом, который говорил по-английски, - очень хотелось услышать что-нибудь еще о языке свиста.
Пепе стоял на носу судна. Прежде чем сойти на берег, он что-то просвистел кому-то на пристани. В ответ я услышал свист, означавший, что "сигнал принят", и тогда Пепе начал "настоящий разговор". Он закончил его до того, как катер пристал к молу. На берегу меня уже встречали Хуан и Гильермо. Мы зашли в кафе на площади Кальва Сотело, расположенном в тени лавров. Хуан не был удивлен тем, что дорога вверх на Вальверде не пришлась мне по душе, однако выразил надежду, что фиги и вино в какой-то степени компенсировали пережитый страх. Я был просто потрясен, когда узнал, что Хуан хорошо знаком со всеми деталями моего недавнего путешествия на Иерро.
Я совсем забыл о том, как Пепе переговаривался свистом с берегом. Они с Хуаном договорились устроить этот спектакль для меня, когда судно еще только отправлялось на Иерро. Хуан и Гильермо привели на мол старика эксперта по свисту по прозвищу "Паломо" ("Голубь"), который и перевел им все, что высвистел Пепе. Паломо присоединился к нам в кафе. Я узнал, что он сражался на Кубе еще во время испано-американской войны*, да и сейчас работает, хотя ему уже за восемьдесят. Паломо - крепкий мужчина; год назад он таскал мешки весом по сто килограммов. Старик свистит совсем неплохо, хотя и жалуется, что потеря переднего зуба сильно ограничила его возможности.
_______________
* Испано-американская война 1898 г. - первая империалистическая война за передел мира, развязанная империалистами США. - Прим. ред.
Я попросил своих друзей вспомнить о каких-нибудь интересных случаях практического применения "сильбо гомеро". На это Хуан заметил, что каждая страница истории острова передана с помощью языка свиста в горы и оттуда она снова дошла до самых отдаленных заливов на берегу.
Я вспомнил маленькую девочку, которая пересвистывалась с Антонио Эваристо. Она стояла возле дома, где провел свою последнюю ночь в Старом Свете Христофор Колумб, прежде чем пуститься в великое путешествие по неведомым водам. Конечно, отплытие "Санта-Марии", "Пинты" и "Нины" сопровождалось свистом "репортеров". Они повествовали о любви Колумба к Беатрие-и-Бобадилла с Гомеры и о том, что на суда грузят телят и коз, овец и свиней, кур и фрукты. А потом с острова вывезли тот сахарный тростник, который так преобразил облик Вест-Индии. Так что островитянам было что передать свистом еще во времена Колумба.
Я уже говорил, что искусство это существовало с незапамятных времен, и представил себе, как древние гуанчи свистели, плавая на отмелях и сгоняя рыб в плетеные ловушки. Это были, видимо, счастливые времена, но затем пришли завоеватели и истребили веселый и мирный народ. Многие гуанчи предпочли броситься со скал вниз, чем жить под игом завоевателей. Подробности этих трагедий передавались свистом во все уголки острова.
Свистом мятежники договорились о совместном выступлении, когда жители Гомеры взбунтовались против тяжелых поборов и свирепости испанских губернаторов. Свистом созывали они народ на битвы, когда корабли Дрейка* атаковали Сан-Себастьян, а через пять лет сдерживали наступление голландцев. Свист разносился по всему острову, когда в начале XVII столетия город заняли алжирские пираты, а Сан-Себастьян был охвачен пожаром. Свирепствовали ли штормы, грохотали ли бурные потоки по дну ущелий, терпели ли суда бедствия, смывало ли рыбаков с борта в море остров всегда узнавал новости от свистунов. А во время гражданской войны в Испании республиканцы ушли в горы с пулеметами и здесь окопались в неприступной Рок-Агандос. У них не было ни пищи, ни воды, и лишь свистом республиканцы смогли сообщить на остров, что вынуждены сдаться.
_______________
* Дрейк, Френсис (род. около 1545 г. - ум. в 1595 г.) - английский мореплаватель и пират. Впервые после Ф. Магеллана совершил кругосветное плавание (1577 - 1580). - Прим. ред.
Пожалуй, самая известная демонстрация языка свиста на Гомере была организована в 1906 году для короля Альфонсо XIII*. Король не верил тому, что ему рассказывали о языке свиста, пока два солдата из местной милиции не доказали справедливость этих утверждений. Правда, они допустили небольшую ошибку. Солдат, стоявший рядом с Альфонсо, получил указание, которое означало: "сними свою шляпу", но он не совсем правильно понял своего товарища и стащил шляпу с короля. Обоим было предложено выбрать для себя награду, и они предпочли... освобождение от воинской повинности. Интересно, что король узнал о языке свиста только после прибытия в Сан-Себастьян, да и сейчас об этом замечательном искусстве в Испании знают очень мало, а испанские ученые почему-то обходят эту тему стороной.
_______________
* Альфонсо XIII - король Испании в 1902 - 1931 гг. - Прим. пер.
Гомера - странное название, и никто не знает точно, откуда оно произошло. Известно, однако, что в горах Сахары, откуда, возможно, пришли предки гуанчи, жило племя гумеро. Один ученый утверждал, что народ там знал язык свиста. Может быть, это и так, хотя мне кажется, что замечательное искусство высвистывать слова зародилось в ущельях Гомеры. И теперь любой свист напоминает мне об острове верблюдов и маленьких осликов, об ульях, сделанных из полой сердцевины пальмы, о сардинах и тунцах, о женщинах под черной вуалью в старой церкви, где молился еще Колумб.
"Я мог бы назвать лишь немного мест, столь оторванных от всего мира и навевающих впечатление полной изолированности", - писал о Гомере в начале XX века английский орнитолог. Действительно, с тех пор Гомера не очень изменился.
Сейчас много бедняков эмигрируют с Гомеры в Венесуэлу, которая им кажется южноамериканским раем. Я видел этих несчастных, они обнимали жен и матерей на пристани Сан-Себастьяна и печально взбирались на борт "Леона и Кастильо" со своими трогательными узелками.
Но вот якорь поднят. Мужчины вышли на палубу с гитарами и запели "Малагуэну" и "Тахаресте" под аккомпанемент тамбуринов. Их щемящие мелодии лишь усугубляли тоскливое настроение. Но тут раздался свист, который отвлек мое внимание от грустных гитаристов. Он раздавался со скалы над Сан-Себастьяном и был исполнен призывных тонов, он летел над водой, заглушая печальные мелодии. Один из пассажиров, сидевший на скатанных одеялах на палубе, встал и свистнул в ответ.
- До свиданья, - услышал он от своего друга. И ответил ему, перекрывая свистом добрую милю:
- Вольвере отра вец! Адио! (Я еще вернусь! Прощай!)
Глава четырнадцатая
ОСТРОВ МАЛЕНЬКИХ НЫРЯЛЬЩИКОВ
И вот передо мной снова Мадейра - остров чудесного вина, редких фруктов и хорошей рыбы, остров, который я всегда покидаю с неохотой. Но на этот раз, к счастью, почтовый пароход компании "Юниэн Касл" уйдет с Мадейры без меня.
Первым и самым сильным впечатлением от острова всегда будут мальчишки-ныряльщики. Когда бы вы ни прибыли на Мадейру, днем или ночью, всегда можно услышать их звонкие голоса: