Дарвин получил один из первых экземпляров книги и, как и большинство рецензентов, отозвался очень доброжелательно, тем более что книга была посвящена ему самому. «Я закончил читать Вашу книгу, — восторженно писал он Уоллесу. — Я считаю ее чрезвычайно важной и в то же время очень приятной для чтения. Чудесно уже то, что Вам удалось вернуться живым, испытав столько трудностей, болезней и опасностей во время морских переходов, особенно наиболее интересного — на Вайгео и обратно. Однако более всего в Вашей книге меня впечатлила Ваша героическая настойчивость в деле служения науке. Ваши описания ловли прекрасных бабочек вызвали у меня чувство зависти и в то же время дали мне вновь почувствовать себя юным… Несомненно, собирание коллекций — самый азартный вид спорта». Дарвин был уверен, что книгу ждет большой успех и что наблюдения Уоллеса по географическому распределению видов «будут открытием для большинства читателей». Наиболее ценной, по мнению Дарвина, была информация, собранная во время экспедиции по острову Сулавеси.
На первый взгляд книга Уоллеса представляла собой обычное викторианское повествование о путешествии. На фронтисписе, например, красовалось изображение исполненной драматизма сцены из жизни туземцев Борнео — пятеро мужчин боролись с огромным разъяренным орангутангом, который вонзил зубы в плечо мужчины с копьем, падающего под напором зверя. Этот рисунок вызывал в памяти читателей ассоциации с аналогичными рисунками из книг о путешествиях: например, на одном таком рисунке была изображена горилла в джунглях Конго, угрожающе склонившаяся над разбитым ружьем поверженного исследователя, на другом — Дэвид Ливингстон, на которого накинулся лев, повредивший его руку. Но отличие заключалось в самом подходе — подпись к рисунку в книге Уоллеса гласила «Туземцы нападают на орангутанга», а не «Орангутанг нападает на туземцев». Уоллес подчеркивал, что агрессия исходила от человека, а не от животного.
Его книга также не была научным трактатом о естественном отборе или географическом распределении животных. Это было «описание восьми лет моей жизни, проведенных в скитаниях по огромным островам, украшающим поверхность нашей планеты». Он рассказывал читателям о ландшафтах, растительности, животных и людях Индонезии, а речь о происхождении видов заводил лишь тогда, когда это естественным образом укладывалось в ткань повествования. Например, он описывал, как черные какаду на острове Ару используют в пишу особенно твердые орехи с гладкой и скользкой поверхностью, — оказывается, птицы научились обертывать их в листья, чтобы те не скользили и можно было их крепко держать, раскалывая. Более многочисленные белые какаду, по словам Уоллеса, не владели этой «технологией». Поэтому «черные какаду удерживают свои позиции при конкуренции с превосходящими их по численности и более активными белыми какаду за счет того, что нашли источник пищи, недоступный для других видов, — никакие другие птицы не умеют раскалывать такие твердые и гладкие орехи».
Туземцы нападают на орангутанга (из книги «Малайский архипелаг»)
По мнению Уоллеса, население архипелага заслуживало не меньше внимания, чем животный и растительный мир. В своей книге он удивительно точно и лаконично описал поразительную мозаику различных характеров, одежд, домов и обычаев. Так он описывал ярмарку, раскинувшуюся на песчаной косе Доббо в Ару: «…Китайские торговцы, в голубых штанах, белых куртках и с косичками, куда были вплетены красные ленточки, свисавшие чуть не до пят, ходили взад и вперед или болтали друг с другом у дверей лавок…»
Главный бугийский кораблестроитель, хаджи, совершивший паломничество в Мекку, проходил мимо, «величественно неся на голове яркий тюрбан и подметая за собой землю шлейфом из зеленого шелка», в сопровождении двух мальчиков, несущих за ним коробки с листьями бетеля и лаймами. Даже описывая не слишком приятных представителей местного населения, Уоллес не терял чувства юмора. В одной из деревень в глубине острова Ару жители погрязли в пьянстве и безделье. Они жили в основном на выручку от продажи сахарного тростника, к которому питали неутолимую страсть, так что, когда бы Уоллес ни входил в их дома, он находил «троих или четверых туземцев со стволом сахарного тростника в одной руке и ножом в другой, с корзиной между ног — они рубили, обрезали, жевали и заполняли корзину кусками тростника так же прилежно и настойчиво, как голодная корова, жующая траву, или гусеница, поедающая листья».