Мы думали, что саговые пальмы растут естественным образом, но на самом деле местные жители высаживают побеги пальм в стоячую болотную воду.
В течение 12–15 лет пальма растет, пока ствол не становится достаточно толстым — приблизительно метр в диаметре. Затем дерево зацветает, и его можно заготавливать. Владелец срубает дерево, снимает кору и вырубает белую мягкую сердцевину. Мы видели, как происходит заготовка саговых пальм: рубщик забрался внутрь лежащего на земле ствола, как в большое долбленое каноэ. Перед ним находилась мягкая сердцевина, куски которой он выковыривал с помощью приспособления, имевшего длинную деревянную рукоятку с коротким металлическим лезвием на конце, повернутым под прямым углом. С каждым ударом лезвия от ствола отскакивал кусочек мякоти и падал к ногам рубщика. Казалось, что вот-вот дело закончится травмой — так близко к своим ногам орудовал рубщик; было не совсем понятно, как ему удается сохранить невредимыми все пальцы на ногах. Иногда он отпихивал растущую кучу кусочков мякоти, а когда уставал от однообразных движений, то вылезал из своей норы, складывал нарубленные кусочки в пластиковый пакет и нес его по хлюпающей грязи в лохань, установленную на краю лужи со стоячей болотной водой. Содержимое пакета вываливалось в верхнюю часть лохани, сверху заливалась вода из ведра, а потом мякоть продавливалась через тряпичное сито. Жидкость, прошедшая сквозь сито, была белой, как молоко, от примеси саговой муки; ее сливали в другую лохань, где она отстаивалась. Через час на дне собирался толстый осадок чистой саговой муки, которую можно выгребать руками, — мука готова к употреблению: пеки лепешки и ешь.
Собиратель саго утверждал, что за два дня работы он может обеспечить пропитанием всю семью на месяц. Что касается самой пальмы, достаточно посадить саженец — и больше никаких забот и хлопот: надо просто подождать, пока он вырастет. Помимо Джо, которому нравился вкус саговых лепешек, все мы сомневались, стоит ли эта пища даже столь незначительных трудов. Это все равно что пойти в магазин, купить крупу в бумажном пакете, содержимое высыпать, а пакет съесть.
Когда в конце мая 1860 года Уоллес был готов покинуть Горонг на своей реконструированной прау, он захватил про запас свежеиспеченные саговые лепешки. Его новый план заключался в том, чтобы пересечь Серам и дойти вдоль берега до голландской угольной базы, которая располагалась в местечке под названием Вахаи.
Отсюда он планировал направиться в открытое море к той части Ириан Джайи, которая называлась Птичья голова. Здесь, в местечке под названием Вайгео, водились, по слухам, очень редкие и ценные виды райских птиц — так называемые красные райские птицы, экземплярами которых он хотел пополнить свою коллекцию. Команду для перехода он собрал в Горонге, но это оказалось непросто: желающих было так мало, что пришлось взять даже человека, открыто признавшегося в употреблении опиума.
Это путешествие оказалось непрерывной чередой всевозможных несчастий: в первом же порту на Сераме, куда они зашли, сбежала вся команда, набранная в Горонге, прихватив с собой, как уклончиво записал Уоллес, «все, что у них было, и кое-что еще».
Глава 8. Красные райские птицы
Уоллесу часто не везло с кораблями, будь они большими или маленькими. За восемь лет до молкуккской экспедиции он возвращался из Южной Америки на маленьком бриге «Хелен». Багаж Уоллеса состоял из коллекции, содержавшей сотни насекомых новых видов, и множества чучел птиц, добытых с огромным трудом во время путешествий по джунглям, а также около двадцати клеток с различными попугаями; кроме того, он вез с собой несколько редких обезьян и дикую лесную собаку. Он планировал доставить все это в Лондон, чтобы продать с помощью агента Сэмюела Стивенса и извлечь хоть какую-то выгоду из четырехлетних скитаний по бассейну Амазонки. К сожалению, на «Хелен» были загружены также 40 бочонков натурального летучего масла, известного как «копайский бальзам», который применяется для изготовления лаков. Это очень пожароопасное вещество, способное к самовозгоранию. Двадцать бочонков масла были упакованы по всем правилам и уложены в мокрый песок; но оставшиеся оказались с преступной небрежностью завернуты в рисовую солому и загружены глубоко в трюм.