Естественно, если на каждом конкретном дереве отлавливать слишком много птиц, популяция пострадает, то есть несбалансированная ловля птиц невыгодна самим владельцам деревьев — таким образом они просто уничтожили бы источник своего дохода. К тому же такая система закрепления прав собственности на конкретные деревья и обитающих на нем птиц гарантировала защиту от браконьерства и порчи деревьев и окружающих участков леса. В целом от ловли красных райских птиц выигрывала вся деревня, так как выручка шла, в том числе, и на общие дела — например, на строительство церкви.
Конечно, имелся некий риск того, что владельцы определенных деревьев окажутся слишком жадными или что в случае необходимости собрать средства для каких-либо нужд деревни на птицеловов начнут давить с целью получения большей выручки; тогда популяция птиц может пострадать. Но до сих пор такого не случалось, возможно, потому, что Кабей оставался маленькой деревушкой и мало кто знал, что здесь обитает столько красных райских птиц.
Мы остались под таким впечатлением от танцев птиц на этих деревьях, что решили сменить место нашей стоянки. Проведя «Уоллеса» вдоль берега, мы бросили якорь вблизи узкого залива, который стали называть «Бухтой красных райских птиц». Здесь мы задержались еще на три дня, пока совершенно не стоптали ноги — каждое утро и каждый вечер мы поднимались на холм к тому времени, когда птицы начинали танцевать в кронах деревьев, не в силах пропустить великолепный спектакль. Это зрелище было столь завораживающим, что нетрудно понять, откуда возникли легенды, будто райские птицы появляются в лучах восходящего или заходящего солнца и никогда не спускаются на грешную землю. Каждый вечер мы возвращались на свое судно и в этой тихой бухточке слушали ночные голоса леса, который доходил до самой воды и продолжался мангровыми зарослями на отмелях. Мы слышали журчание ручьев по склонам холмов, шорох прибоя, всплески выпрыгивающих из воды рыб и пение ночных птиц. Иногда с глухим треском в отдалении отламывались и падали на землю толстые ветви, а ближе к берегу с шумом пробирались сквозь густой подлесок и иногда шлепали по воде какие-то крупные звери. Янис клялся, что это крокодилы, но, вероятнее всего, это были стада кабанов, которые по ночам бродили по лесу и объедали листву с деревьев.
Альфред Уоллес был бы в восторге, узнав, что Кабей, где он обнаружил лишь несколько красных райских птиц, сейчас является местообитанием такой крупной популяции. После неудачи на Муке, где в течение месяца ему удалось добыть всего двух самцов райских птиц, он переместил свой базовый лагерь в небольшой прибрежный поселок под названием Бессир и нанял местных охотников, которые прочесывали лес в поисках образцов для его коллекции.
Когда ему приносили живых птиц, он сажал их в заранее сделанные из бамбуковых стеблей клетки, с установленными внутри лоханями для еды и питья, и следил за состоянием пернатых, стараясь обеспечить им хорошие условия. Уоллес кормил райских птиц их любимыми фруктами и вареным рисом, а также снабжал в изрядном количестве живыми кузнечиками. Оказавшись в клетке, в первый день птицы постоянно сновали из угла в угол, бились о стенки и жадно ели предложенную пищу. На следующий день они несколько успокаивались, но сохраняли хороший аппетит. На третий день, как ни прискорбно, Уоллес находил птиц мертвыми на полу клетки — они погибали по непонятной причине. Уоллес пытался выхаживать птенцов, но они умирали, как и взрослые птицы.
Иногда эти прелестные создания погибали в течение нескольких часов — внезапно начинали биться к конвульсиях и умирали. В конце концов Уоллес прекратил попытки держать у себя живых райских птиц и стремился просто сохранить имевшиеся у него чучела в максимально хорошем состоянии.