— Чарльз, посмотри на бабочек, которых ты вчера приколол.
— Да, сэр.
— Посмотри — разве они приколоты ровно?
— Нет, сэр.
— Тогда поправь вот эту и всех остальных, которые приколоты неровно.
Через пять минут он приносит мне коробку.
— Теперь ты их разместил правильно?
— Да, сэр.
— Ну, смотри: у этой крылышки лежат неровно, здесь тельце съехало на сторону, а здесь погнулась булавка. На этот раз исправь все ошибки.
Если он делает чучело птицы, то голова сваливается в сторону, на шее появляется какой-то нарост, лапки оказываются вывернуты и так далее. Это проявляется во всем, что бы он ни делал, — все, что должно быть прямым, у него получается криво».
В двух словах, Чарльз в качестве подмастерья был безнадежен и через год решил бросить работу у Уоллеса и занялся учебой, чтобы впоследствии преподавать в школе миссии епископа Саравака.
Через три года, однако, Чарльз Аллен снова изменил свое решение. Он присоединился к Уоллесу в Амбоне, и тот, возможно, памятуя о прежних разочарованиях, использовал его только в качестве гонца, посылая с мелкими поручениями в места, которые сам он по тем или иным причинам не мог посетить. Однако поездка Аллена в Соронг не была особо успешной. Тамошние торговцы птицами заподозрили в нем конкурента и прилагали все усилия, чтобы затруднить продвижение Аллена в глубь острова, где он мог бы наладить контакты с местными птицеловами, которые ставили силки и отлавливали птиц. Во время первой попытки добраться в глубь острова на Чарльза и его сопровождающих едва не напали местные жители — они размахивали ножами и копьями и были настроены очень агрессивно, поскольку их предупредили, чтобы они не вздумали продавать птиц этим людям. Вторая попытка оказалась более успешной — Чарльз провел месяц в глубине острова, но с весьма незначительными результатами. Он по-прежнему был очень далек от основных районов ловли птиц, и ему удалось приобрести только один образец нового вида райских птиц у местных жителей. Они сказали Чарльзу, что племена, изготавливающие чучела райских птиц, совсем дикие и ведут себя так непредсказуемо, что лучше с ними не связываться.
Соронг до сих пор остается местом, где можно покупать и продавать райских птиц, как мы уже знали от жителей Кабея. Поэтому мы отправились на «Альфреде Уоллесе» из Саонека в Соронг, чтобы запастись провизией и посетить природоохранный отдел министерства лесного хозяйства, в чьи обязанности входил контроль за торговлей птицами. Чиновники здесь были более приятными и добросовестными, чем их коллеги в Доббо, но почти столь же беспомощными. Они слышали о ловле красных райских птиц в окрестностях Кабея, но не имели возможности поехать туда сами.
У них едва хватало денег, чтобы ездить в город на автобусе, не говоря уже о том, чтобы брать напрокат лодку и исследовать внутренние области Вайгео. Поэтому они оставались в офисе в Соронге и пытались оттуда контролировать торговлю райскими птицами. Самое большая их удача — это арест и судебное преследование местного доктора, который заказал 200 штук райских птиц для продажи на экспорт (количество столь чудовищное, что местные власти сочли необходимым принять меры). Доктор был арестован и приговорен к шести годам тюремного заключения, из которых отбыл менее двух лет. Сейчас, как нам сказали, он снова жил в городе и официально работал врачом, при этом никаких проблем из-за своего криминального прошлого не испытывал. Остальные торговцы птицами в Соронге действовали на абсолютно законных основаниях, как нас заверили чиновники природоохранного отдела местной администрации. Нам показали клетку позади офисного здания, в которой сидела дюжина попугаев охраняемых видов: они были пойманы, но вскоре их должны отпустить на свободу. О незаконной торговле птицами в Кабее речи не заходило.
Для захода в Соронг у нас была еще одна причина — здесь к нам должен был присоединиться второй художник нашей экспедиции, Трондур Патурссон. Он должен был прилететь с Фарерских островов, проделав длинный путь — три дня на самолете, с пересадкой в Копенгагене, Лондоне, Джакарте и Амбоне. В конце концов он прилетел в аэропорт Соронга, расположенный на бывшей японской военной авиабазе на небольшом острове, в десяти километрах от города. Этот остров лежал на пути нашего следования из Соронга, так что, пополнив запас продуктов на местном рынке, мы переместились к острову и бросили якорь в ожидании Трондура.
Погода менялась очень быстро — то проливные ливни и яростные шквалы, то яркое солнце; аэропорт Соронга часто отказывался принимать самолеты, так как сложные погодные условия усугубляла недостаточная длина взлетно-посадочной полосы. Мы едва успели встать на якорь, как налетел сильнейший шторм. За десять минут скорость ветра возросла до ураганной, а дождь окружил нас сплошной пеленой, так что в пяти метрах уже ничего было не видно, а находиться на палубе стало невозможно. Затем внезапно дождь закончился, и через полчаса появилось одинокое каноэ — к нам плыл житель маленькой рыбацкой деревушки, единственной на острове. Наш гость сказал, что мы должны переставить нашу лодку — мачта мешает приземлению самолета. Я отнесся к этому требованию с недоверием.