Глядя на этих бушменов как бы со стороны, я подумала, что их жизнь во многом правильна. Сама же я глубоко погрязла в цивилизации с ее бутафорией. Я приехала сюда на автомобиле марки «тойота», с бензобаком и цистерной для воды на прицепе, с массой принадлежностей для лагеря и запасом продуктов. У меня были бесчисленные документы с подписями и печатями, заверявшими, что мне сделаны прививки, что я нахожусь в этой стране на законном основании и что я вполне соответствую бюрократическим порядкам своей страны.
Гарантией благополучия и безопасности считается, когда твою фамилию заносят в разные списки и проверяют тебя во всех инстанциях — от здравоохранения до полиции. На таком фоне жизнь бушменов мне показалась вполне благополучной и даже не лишенной радости. Я критическим взглядом осматривала малышей, спокойно возившихся возле матерей. «Как же их жизнь может представляться завидной? — строго спрашивала я себя. — Ведь здесь столько несправедливости и жестокости». Из семи детей два малыша, еще кормившихся грудью, и самая большая девочка, недавно достигшая половой зрелости, казались вполне здоровыми. У ее младшей сестры были воспалены глаза, и она почти ничего не видела, у других детей был явно выраженный рахит и лишаи на голове. Кроме того, все дети страдали глистными заболеваниями. Группа в целом периодически голодала.
Они сидели так тихо и казались такими беззащитными! Но когда мы уходили, то услышали в свой адрес поток комментариев. Они судили о нас с противоположной стороны огромной, труднопреодолимой пропасти, разделяющей наши культуры.
Так я впервые встретила нескольких бушменов и поняла, насколько человек, живущий в условиях цивилизации, концентрируя свое внимание на вопросах здравоохранения и формального образования, ошибается в оценке культур других народов.
Необходима определенная перестройка сознания, чтобы изменить устоявшиеся оценки и согласиться с мнением знатоков жизни охотников и собирателей о том, что они — представители особой, самобытной культуры. С развитием земледелия, а позднее — индустриализации появилась тяжелая, убивающая душу работа. К тому же не секрет, что охотники и собиратели меньше голодают, чем земледельцы, когда у них на корню гибнет урожай. У охотников и собирателей нет демографических взрывов, подобных тем, которые потрясают земледельческие общества. Исследователи прошлого, исходя все же из того факта, что массовый голод периодически сокращает численность охотников и собирателей, полагали, что она поддерживается на постоянном уровне. Бушмены также представлялись им как народ, постоянно стоявший перед угрозой голода. Их существование озарялось лишь праздниками, когда они досыта наедались мяса, остальные же дни были наполнены беспросветной борьбой с суровыми условиями и голодом.
Новые исследования в Ботсване показали, что бушмены располагают более богатой и более разнообразной пищей, чем даже их соседи — земледельцы и скотоводы, и что именно эти соседи больше, чем бушмены, страдают от периодических засух, во время которых они, чтобы выжить, вынуждены обращаться к охоте и собирательству. Имеющихся в Калахари ресурсов, даже в засушливые периоды, хватает для пропитания не только бушменского населения, но также и соседних племен.
Регулярное наблюдение показало, что бушмен затрачивает в среднем около двух часов в день на сбор пищи. Это подвело Сэлинса (Sablins, 1968) к формулированию закономерности: с развитием бушменского общества объем работы в расчете на душу населения увеличивается, а свободное время соответственно сокращается.
Наверное, что-то иное, чем голод и нужда, поддерживает численность населения у племен охотников и собирателей на низком уровне. Некоторые ученые считают, что эти племена, а возможно, и первобытные люди, знали и практиковали какую-то форму контроля за рождаемостью, которая ныне утрачена. Среднее число детей в семьях земледельцев (без применения противозачаточных средств) доходит до восьми, тогда как у охотников и собирателей — лишь до четырех.
Мощным фактором, сокращающим прирост населения у бушменов, являются болезни. Подобно другим африканским народам они страдают от малярии. Однако это не препятствует увеличению численности населения у бантуязычных народов. У охотников и собирателей женщины кормят ребенка грудью до трех лет, а иногда и дольше. Они носят детей на спине во время сбора дров и съедобных растений, поэтому не стремятся часто производить их на свет. Существовало мнение, что бушмены иногда умерщвляли новорожденных, считая, что это менее жестоко, чем обречь ребенка на медленную смерть из-за того, что мать не в состоянии справляться с несколькими младенцами. Бушмены крайне чадолюбивы, особенно женщины, только безысходность могла толкнуть какую-нибудь из них на подобный поступок. Для них подвергнуть грудного ребенка опасности — разрывающее душу событие.