Небольших животных этот яд поражает за несколько минут, более крупных — за несколько часов. Эффективность действия яда зависит, вероятно от того, насколько он свеж. К концу сухого сезона, когда нет свежих личинок, охота почти прекращается.
Успех охоты определяется тем, как близко охотник может подойти к добыче, чтобы стрела попала в цель. Стрела, выпущенная из-за укрытия, не вызывает такой паники среди пасущихся животных, как ружейный выстрел, но, когда стрела попадает в цель, стадо убегает. Если это крупное животное, например орикс, проходит много часов, пока яд подействует. Главная задача охотника теперь — не упустить из виду пораженное животное. Тут проявляется способность бушменов выслеживать добычу, и именно это на меня произвело особенно сильное впечатление.
Они придумали простой и гениальный способ быстро идти по следу. Вместо того чтобы двигаться в определенном направлении по следу, два человека бегут по разные стороны от него, глядя на землю. Как только один из них замечает, что животное изменило курс, он сигнализирует о новом направлении своему напарнику и они вновь бегут параллельно, пока кто-нибудь из них опять не выявит изменившееся направление. Так гораздо эффективнее, чем концентрировать взгляд на зачастую незаметном следе.
Животное, почувствовавшее действие яда, обычно отделяется от остальных и пытается укрыться. Постоянно держать его в движении для охотников, находящихся далеко от лагеря, нецелесообразно, поэтому они выжидают, пока животное не остановится и не закоченеет, или же медленно гонят его по направлению к лагерю. Если яд подействовал и животное выбилось из сил, охотники подходят и добивают его, перерезав глотку. Если на месте находится несколько охотников, животное тут же разделывают и уносят домой куски мяса. Если же охотник один или их двое, а добыча крупная, ее укрывают травой от грифов и охотник отправляется домой за подкреплением. Когда в лагерь приносят мясо и шкуру, устраивается праздник. Мясо делят между семьями, а затем между членами семей. Его варят или жарят, а более жесткие куски запекают в земляных речах, и начинается бесподобный мясной пир. Тут бушмены демонстрируют свою способность наедаться впрок, но, даже когда они насытились так, что им, казалось бы, под силу только лежать да стонать, они поднимаются и танцуют и поют ночь напролет.
Охотник, убивший животное, получает не больше мяса, чем остальные, но его окружает ореол славы. Он приобретает известность, а это самое главное для бушмена (все равно, что вечная слава) и, следовательно, является достаточным вознаграждением. Кроме того, охотник получает шкуру животного. Правда, она не всегда достается тому, кто непосредственно убил зверя. Ее могут отдать владельцу стрелы, хотя, исходя из того, что имущество «гуляет» по лагерю, владельцем часто бывает именно тот, кто выпустил стрелу. Следовательно, бушмены всеми способами стараются умалить саму идею о том, что добыча принадлежит охотнику.
Бушмены относятся к последним народам на нашей планете, которые убивают диких животных только затем, чтобы накормить и одеть себя и своих близких, поэтому их не интересует охота на львов и леопардов, — напротив, лев считается товарищем по охоте. Многие из прежних путешественников замечали, что бушмены, прогнав льва, забирали его добычу. Хотя мясо в принципе съедобно, бушмены избегают есть мясо хищных зверей, включая гиеновидных собак и гиен. Кроме того, они не употребляют в пищу мясо грифов, которые рассматриваются как своего рода летающие гиены.
В менее засушливых частях Калахари встречаются павианы, которые можно сказать, находятся под охраной, так как в представлении бушменов павиан так сильно напоминает человека, что съесть его было бы равнозначно людоедству, на которое бушмены смотрят с подлинным ужасом. Находясь в самых тяжких условиях, они никогда не прибегали к людоедству, в этом их не могли обвинить даже буры.
Бушмены называют павианов «людьми, сидящими на пятках». Блик рассказывал об одном бушмене, который поведал ему историю о павианах и при этом заметил, что их очень трудный язык ему пришлось перевести на свой (Bleek, Lloyd, 1911). Этот бушмен (как и другие его соплеменники), следовательно, считал, что путем тренировки, внимательно прислушиваясь, можно выучить язык павианов. С этим я и сама готова была согласиться, после того как услышала весьма разнообразные звуки, издаваемые павианами. Считают, что у них нет ни достаточных умственных способностей, ни необходимого развития гортани, чтобы объясняться с помощью звуков, но меня не покидает мысль, что когда-то гоминиды в саванне могли общаться между собой так же, как павианы, если они уже достигли к тому времени немалых успехов в словесном выражении мыслей.