Однажды поздно вечером я сидела в лесной гостинице «Ковчег» и смотрела на залитую светом поляну. В поле зрения было несколько больших лесных свиней и два бушбока. Животные подняли головы, и, проследив за их взглядом, я впервые в жизни увидела бонго. Он выскользнул из кустарника, словно единорог, сошедший с гобелена, волшебный и таинственный, но безусловно живой. Это был крупный самец, ростом с лося, красного цвета с четкими белыми полосами, с великолепными лировидными рогами, концы которых были добела отполированы. Вечно ускользающая, боязливая, ведущая ночной образ жизни, антилопа бонго стала известна европейцам только в 1901 г. и была описана в научной литературе.
Бонго стоял неподвижно лишь один миг, затаив дыхание и прислушиваясь к доносившимся из гостиницы приглушенным звукам человеческих голосов, и, так же весь обращенный в слух, подошел к солонцу, чуть переждал, уперся рогами в глину и стал ее лизать. Иногда он поднимал голову и снова чутко вслушивался, продолжая осторожно лизать. Постояв так несколько минут, он обернулся и внезапно исчез, как сквозь землю провалился. Ни один листок не шелохнулся, когда бонго скрылся. Я застыла на месте, думая о том, как необычно это крупное и сильное животное и какое странное впечатление оно производит.
Однажды некий студент на семинаре по литературе, анализируя стихотворение Рунеберга 3 «Мгновение», утверждал, что животное, о котором там говорится, — лось. Возможно, так оно и было, но мне кажется, эти стихотворные строки можно отнести и к бонго. Они перекликаются с множеством преданий и легенд, вызывают ощущение непредсказуемого внезапного соприкосновения со сказочным миром. Впрочем, для тех, кто никогда не мечтал увидеть живого единорога, подобные ощущения невозможно передать словами.
В тот раз я полагала, что такое мгновение будет единственным. И когда я вновь попала в горы Абердэр в 1978 г., уже на более длительный срок, я была готова к тому, что никогда больше не увижу бонго. Но мне необычайно повезло. Есть люди, которые неделями бродят по лесам Абердэр и ни разу не встретили бонго, что же касается меня, то не было дня, чтобы я не увидала одного или нескольких этих замечательных животных. Находясь в состоянии эйфории, я даже внушила себе, что у меня с бонго возникло взаимное притяжение.
Теперь я не имею возможности систематически изучать его. Ни один университет не командирует меня в Африку, и я не могу просить разрешения у местных властей совершать пешие прогулки по лесам, тем более ночью, а днем выслеживать бонго в непроходимых бамбуковых зарослях. Не могу я также нанять какого-нибудь сотрудника резервата в качестве проводника и помощника. Однако, находясь дома, я вновь и вновь вспоминаю свои поездки по тропическим лесам.
Там я довольствовалась тем, что изучала бонго из гостиницы «Ковчег» и во время эпизодических прогулок в окружающие гостиницу леса. Мне удалось узнать о бонго ровно столько, сколько необходимо, чтобы понять, как много нам еще о нем неизвестно и почему такое крупное и такое восхитительное животное столь мало изучено. Считают, что никакая из всех антилоп так нетерпима к человеку, как бонго, хотя детеныш бонго становится на редкость ручным и может сильно привязываться к людям.
Стадо бонго не подпускает к себе человека, за ним невозможно следовать даже на расстоянии. Бонго передвигаются по ночам и на большие расстояния, что вызывает огромные трудности для наблюдателей.
Я посвятила несколько лет изучению бонго, подстерегая их в холодных влажных лесах и в сумрачных бамбуковых зарослях. Конечно, я не надеялась, что бонго сделают для меня исключение и будут великодушно подпускать к себе, и все же была уверена: при любых обстоятельствах смогу сделать ряд важных наблюдений.
Во время моих посещений гор Абердэр в 1978 и 1979 гг. я научилась различать отдельные особи и собрала новые материалы для регулярного изучения бонго. Затем я дополнила свои наблюдения сведениями из литературы. В этой работе мне во многом помог Ян Харди, который составил картотеку разнообразных данных об этой западноафриканской антилопе, еще сохранившейся в горных лесах Восточной Африки, остатках первобытных лесов, которые произрастали в более влажные и прохладные периоды, называемые плювиалами. В последнем плювиале, продолжавшемся примерно от 50 до 10 тысяч лет назад, температуры были примерно на 5 градусов ниже современных. Снеговая линия в восточноафриканских горах располагалась на 900 метров ниже, чем теперь. В горах Абердэр тогда были ледники.