– Да.
– И теперь ты уйдешь…
Он с тоской протянул к ней руки.
Полли тяжело вздохнула:
– Я уйду к себе, в свое время, Тав. Если дверь откроется.
– А этот За? – осведомился Тав. – Ты и его заберешь с собой?
Полли наконец рассмеялась:
– А что, он тебе так нужен здесь?
– Он хотел мою Пол-ли, – хмуро проговорил Тав, – не из повиновения Матери и вообще не ради чего-то хорошего, а только для себя!
Епископ окинул взглядом шатер.
– Когда Закари увидел Анни, он вошел в круги пересекающегося времени. «Вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее»[26].
– Это могущественные слова, – сказал Карралис.
– Еще бы! – согласился епископ. – Это Откровение Иоанна Богослова.
– И дверь останется открытой, епископ? – уточнила Анараль.
– Нет, Анни. Нет. Но она была открыта настежь, когда Полли приняла решение вернуться на тот берег за Закари, и тебе следует уважать это решение. – Он обернулся к Полли: – Ты поступила очень отважно, моя дорогая.
– Да уж какая там отвага! Мне было так страшно!
– И все же ты отправилась на тот берег и поступила так, как считала нужным.
Ог потянулся к Полли и лизнул ей руку. Занавеска у входа откинулась, вошли Волчонок с Закари.
– Ну что, пора? – спросил Волчонок.
Полли посмотрела на Закари и поняла, что ничегошеньки не чувствует. Ни гнева. Ни страха. Ни любви.
– Да, – ответил Карралис. – Пора.
Закари стоял между Карралисом и Волчонком. Лицо у него было бледным, но синева на губах исчезла.
– Я даже не знаю, что сказать…
– Тогда ничего не говори, – посоветовал Карралис.
Закари обвел их взглядом, одного за другим:
– После того, что я сделал, извиняться бессмысленно.
– Ты был не в себе от страха за себя, – сказал Карралис. – Теперь тебе следует понимать, что, хотя твоя жизнь и продлена, все равно рано или поздно ты умрешь для этой жизни. Это судьба всякого смертного.
– Да. Я это знаю. Теперь я это знаю.
– И в тебе еще есть много всего, от чего следует исцелиться.
– Да, я знаю… – Закари выглядел послушным, как ребенок, которого отшлепали. Но ведь он же не ребенок! – Я постараюсь… – Он обернулся к Полли: – Можно мне будет приехать повидать тебя?
Полли погладила Ога.
– Нет, Закари. Извини. Я больше не хочу тебя видеть. От этого нам обоим будет только хуже.
Она говорила ровным тоном, без эмоций. Да, ей пришлось вернуться на тот берег ради Закари. Но все, что она должна была сделать, уже сделано.
– Но я…
– Есть вещи, которым следует учиться в одиночестве, – произнес Карралис. – В том числе и научиться жить наедине с собой.
– Я себя не люблю, – буркнул Закари.
– Научись! – Сказанное епископом прозвучало как приказ. – Отныне ты должен вести себя так, чтобы вечером, когда ложишься спать, ты мог быть доволен тем, что делал в течение дня.
– А разве так бывает? – Закари посмотрел на Полли: – Так бывает?
– Да, Закари, так бывает. Главное – позволить себе это.
Луиза Большая скользнула по утоптанному полу к выходу из шатра.
– Ступайте за ней! – велел Карралис.
Тав подошел к Полли и с тоской спросил:
– Неужели я должен расстаться с тобой?
– Она останется в твоем сердце, – ответил ему Карралис.
– Теперь я понимаю, – тихо вымолвил Тав. – Я был неправ насчет Матери. Мать принимает жертвы любовью. Это ты меня научила… – Он коснулся пальцем губ Полли и поспешно отвернулся.
Анараль протянула к Полли руки, но не коснулась ее.
– Мы навсегда останемся друзьями!
– Навсегда!
– И мы с Клепом будем хранить тебя в своих сердцах.
– А я вас – в своем сердце.
– Линии любви преодолевают время и пространство…
Однако по щеке Анараль скатилась слеза.
Карралис обернулся к Полли и взял обе ее руки в свои:
– Мы тебя никогда не забудем.
– Я вас тоже.
– И тебя, епископ Цапля. Ведь все началось с того, что ты явился к нам сквозь врата времени.
– В самом деле? – Епископ улыбнулся. – Вряд ли, Карралис.
У входа в шатер нетерпеливо гавкнул Ог.
Карралис погладил собаку по голове и сказал:
– Ога я посылаю с тобой, Полли. Тебе и твоим дедушке с бабушкой нужен хороший пес-хранитель, такой, как Ог.
Ог снова требовательно гавкнул.
– Идемте, – позвал епископ Колубра и первым покинул шатер. Полли вышла следом, и Ог ткнулся мокрым носом ей в руку. За спиной серебрилось озеро. Белые пики гор вонзались в небо.
Когда они дошли до каменной стены, Луиза Большая уже нежилась в теплом пятне солнечного света. Змея приподняла голову, скользнула вниз и исчезла среди камней.
Полли огляделась по сторонам. Вокруг были знакомые молодые деревца, и над всеми ими господствовал Дуб-Дедушка. Заснеженные горные вершины исчезли – на горизонте виднелись пологие старые холмы. Она вернулась в свое время.