Миссис Мёрри хотела было вмешаться, но промолчала.
– Спасибо, господин епископ! – С этими словами Полли отправилась к себе наверх.
У себя в комнате Полли несколько минут просто сидела в кресле-качалке, не берясь за книги. Больше всего ей сейчас хотелось сходить к Звездному Валуну. Теперь она уже не боялась застрять в прошлом. Каким-то образом путь для нее был открыт – так же как и для Анараль. Но дедушка с бабушкой расстроятся и рассердятся… Может, и правда лучше посидеть дома, пока не пройдет этот четверг?
Полли обернулась к тумбочке и потянулась за книгами. Учебные задания дедушки с бабушкой были осязаемой реальностью, которая успокаивала после озера и деревни трехтысячелетней давности, как будто приснившихся ей. Да, ей хотелось выучить огам. Если Анараль могла научиться от епископа английскому, значит и Полли может выучить огамический язык.
Ну а пока надо заниматься. Старики Мёрри своей требовательностью заметно отличались от ее школьных учителей, и Полли это нравилось.
Она взялась за верхнюю книгу из стопки. Все книги были размечены закладками. Первая книга принадлежала перу Джона Локка, философа семнадцатого века, – Полли знала по крайней мере это благодаря Макс, которая часто дополняла и расширяла те знания, которые Полли получала в школе. Это были впечатления Локка от Америки – идиллические и, как показалось Полли, чуточку наивные. Однако Локк писал в далеком прошлом (хотя всего лишь несколько веков, а не несколько тысячелетий назад), когда новый континент был только недавно открыт и еще не испорчен всем тем злом, что накопилось в Старом Свете. Локку казалось, будто нагие американские туземцы ведут жизнь столь же невинную, что и Адам и Ева в Эдемском саду. Они жили безо всяких законов, навязанных извне, не продавали, не покупали, не собирали богатств. Локк предполагал, что неведом им и стыд, что они не отягощены виной за прошлые поступки.
Положив книгу на колени, Полли раскачивалась в качалке и размышляла. Когда сюда прибыли первопоселенцы, они не нашли никаких свидетельств того, что на этих берегах некогда обитали кельты или друиды. Быть может, они растворились среди местных племен, как Карралис и Тав, принятые народом Анараль? Или вернулись в Британию? Если три тысячи лет тому назад на территории нынешней Новой Англии действительно жили друиды, что же тогда с ними произошло?
Полли вздохнула и открыла вторую книгу на странице, заложенной бабушкой. Это была книга Алексиса Токвиля, писавшего в беспокойные времена Эндрю Джексона[6], когда с индейцами обходились ужасно несправедливо. И тем не менее Токвиль писал, что американские поселенцы «достигли демократии, не испытав демократических революций», и что они «не добивались свободы, а были свободными с рождения».
Это до сих пор правда? Полли всегда думала о себе как о человеке, свободном с рождения, и все же даже за свою недолгую жизнь она не раз бывала свидетелем того, как свобода использовалась во зло. Нет, конечно, пороки и алчность Старого Света укоренились и в Новом. И несмотря на теплые чувства, которые она испытывала к аборигенам Геи и к индейцам квистано[7] в Венесуэле, идея «благородного дикаря» заставила ее ехидно ухмыльнуться. Полли по опыту знала, что люди есть люди. Одни хорошие, другие плохие, а большинство – так, серединка на половинку.
Следующими по порядку шли «Lectiones geometricae», опубликованные Исааком Барроу, наставником Ньютона, в 1670 году. Полли действительно отличалась хорошими способностями к языкам, но вот сосредоточиться на латыни ей было сейчас трудновато, и она отложила книжку в сторону до тех пор, пока не получится собраться с мыслями. Дальше она прочитала отмеченную главу из истории шестнадцатого столетия, из которой узнала, что Джордано Бруно сожгли за ересь, в том числе за ужаснувшее тогдашних церковников предположение, что время не одно – времен может быть столько же, сколько существует планет.
«Да даже и на одной планете, – подумала Полли, – часовых поясов несколько, и когда мы пересекаем их слишком быстро, то потом страдаем от разницы во времени. И даже в одном часовом поясе время идет по-разному!»
Она вспомнила, как однажды валялась в постели с высокой температурой, как у нее ныли все суставы и как бесконечно долго тянулся тот день – куда дольше любого другого. А с другой стороны, она вспомнила новогоднюю вечеринку в чудесной старинной усадьбе Макс, Бо-Аллер. Макс сияла, как хрустальная люстра, они пели песни, играли в шарады, и вечер пролетел в мгновение ока! Бедный, бедный Джордано Бруно! Наверное, он все же был прав насчет времени… Сколько же людей сожгли заживо за то, что они были правы?
7