– Это не культура, это технология! – сердито парировал епископ. – Я каждый день радуюсь тому, что могу читать и писать. Я отдаю должное знанию. Однако когда мы путаем знание с истиной, тут-то и начинаются проблемы.
– Ладно, ладно, Нейс…
– Истина вечна. Знание изменчиво. Когда путают одно с другим, последствия бывают катастрофические.
– Дорогой мой, я их не путаю. Но могу предположить, что твои приключения не имеют отношения ни к знанию, ни к истине. Они за пределами рассудка. А теперь, боюсь, Кейт с Алексом из-за этого ужасно расстроены.
– Мне очень жаль, – признался епископ. – Я не собирался втягивать в это Полли. И если я до сих пор об этом помалкивал, то не только оттого, что тебе все это не нравится, но и оттого, что был уверен, будто это только мое личное приключение. Я никак не ожидал, что Полли… Остается только верить, что все это не случайно.
Доктор Луиза вздохнула и встала:
– Нет, мне правда нужно просмотреть истории болезни.
– Ну, я, пожалуй, поеду. – С этими словами Полли тоже встала. – Я обещала не опаздывать.
Она покатила прочь по длинной проселочной дороге. Древесные лягушки тянули свою осеннюю песню, прощаясь с летом. Стрекотали немногочисленные припозднившиеся кузнечики. В небе, звонко перекликаясь, пролетел на юг большой клин гусей. Полли никогда раньше не слышала, как летят гуси, и их крики показались ей будоражащими и печальными одновременно. Кустарник по обе стороны дороги был алым и рыжим. Там и сям виднелись засохшие золотарник и посконник. Миновав поворот, Полли увидела горы, окутанные лиловыми тенями. Невысокие горы, источенные столетиями. Привычные и уютные.
Когда бабушка зашла пожелать ей спокойной ночи, Полли сосредоточенно изучала блокнот епископа Колубры.
– А этот огамический язык не такой уж и трудный. Главное – не пытаться искать в нем связь с латинскими и греческими корнями. Лучше считать, что это выдуманный язык.
– Полли, – бабушка села на край кровати, – я очень надеюсь, что этот язык тебе не пригодится.
– Мне нравится учить языки, ба. Это так интересно! Знаешь ведь, как дедушка любит разгадывать кроссворды в газете? Это то же самое.
Бабушка потрепала ее по голове:
– Я рада, что тебе интересно, дорогая, но постарайся не дать втянуть себя в какую-нибудь опасность. Я надеюсь, что в четверг вы славно проведете время с Закари. Но мне показалось, что это непростой молодой человек, и мне очень неуютно от мысли, что, по твоим словам, он видел кого-то из прошлого.
– Да мне и самой от этого неуютно.
– И вы будете держаться подальше от бассейна и Звездного Валуна.
– Да, хорошо.
Полли вздохнула и указала на стопку книг на тумбочке:
– Я просмотрела и законспектировала все, что ты заложила. Мне нравится у тебя учиться, ба!
– Не скучаешь по школе?
– Да мне там не очень-то нравилось. Я привыкла учиться у мамы с папой, пока мы жили на Гее. После этого в школе было довольно скучно. Не так уж хорошо мне было в школе. Нет, там было нормально – но не особенно хорошо.
– Думаю, твоя мама это прекрасно понимала. У нее в школе все было ужасно, пока она не поступила в колледж.
– Не может быть!
– Уж поверь мне.
– Она же такая умная!
– Ей хорошо даются сложные вещи, но плохо даются простые. Подозреваю, что у вас много общего в этом отношении.
– Ну, может быть… Мне, как и Закари, хорошо дается то, что мне интересно. Единственная учительница, которая мне действительно нравилась, ушла. В прошлом году я могла ходить в Бо-Аллер и делать уроки там: с Макс все было интересно.
– Ее смерть – большое горе для тебя… – Бабушка ласково погладила ее по коленке.
– Ну да. Но Макс хотела бы, чтобы я жила как всегда. Я и стараюсь так жить. Но мне ее так не хватает… – Голос у Полли дрогнул. – Сэнди и Рея с ней тоже были очень близки. Сэнди говорит, что смерть Макс оставила гигантскую дыру в их жизни. Наверное, наша планета вся в дырах, как решето, да? Столько людей жило, а потом умерло… Эти дыры когда-нибудь заполняются?
– Хороший вопрос.
– Ба, а вот эти люди, которых я видела, когда попала в прошлое, – Анараль и… Но ты, наверное, не хочешь об этом говорить?
– Да нет, говори, говори.
– Они же умерли, наверное, уже три тысячи лет тому назад. – Полли непроизвольно содрогнулась. – Как насчет их дыр? Может быть, эти дыры так и остаются навсегда, ожидая, когда их заполнят?
– Умеешь ты задавать вопросы, на которые нет ответа… Я ничего не знаю об этих дырах. Я только знаю, что Макс дала тебе очень много и что мы – все мы – были бы меньше, чем мы есть, если бы не те, кого мы любим и кто любил нас, а потом умер. – Бабушка встала, наклонилась, поцеловала Полли. – Ну, спокойной ночи, дорогая. Приятных снов!