– Если они всего лишь дикари, отчего же ты так уверен, что их целитель способен вылечить твое сердце? – осведомилась Полли.
– Ах, Полли, ты на меня злишься – это просто невыносимо! Я-то думал, мы друзья!
Друзья? Полли теперь уже не была уверена, что такое «друзья». Она вспомнила тот разговор с Анараль о дружбе – о том, что друзья заботятся друг о друге, стараются защитить друг друга. Дружба – это улица с двусторонним движением! Полли хотелось, чтобы Закари убрался прочь и оставил ее в покое. Она спрятала иконку обратно в карман – иконку, которую Закари подарил ей, потому что его бабушка верила в ангелов. Епископ Колубра тоже верит в ангелов. Если епископ может верить в ангелов, она тоже будет в них верить. Нет, не в этого ангела, нарисованного на иконке, а в настоящую силу любви и заботы. Эта иконка важна не сама по себе, а как подтверждение.
А вот для Тынака она важна сама по себе.
– Ты сегодня уже виделся с целителем? – спросила она у Закари.
– Я видел его и разговаривал с ним – если это можно назвать разговором. Он очень старый. Старше Тынака. У него длинные тощие руки и огромные, мощные лапищи. Слушай, Полли, ну ведь ты же поможешь мне, да? Поможешь?
Закари был в отчаянии, вне себя от ужаса. Полли это понимала. Но понимала она и то, что все его заверения, будто Тынак ни за что не станет приносить ее в жертву, пустые слова. Грудь сдавило болью.
– Ну, пока! – Закари изо всех сил старался вести себя как ни в чем не бывало. Повернулся и ушел.
Солнце поднялось уже высоко над горизонтом и заливало шалаш теплыми лучами. Впереди был теплый осенний денек. Бабье лето? Полли сбросила анорак. Тав сказал, что до полнолуния ничего не случится. «А полнолуние послезавтра», – подумала Полли. За два дня многое может измениться!
Она покинула шалаш и пошла через селение. Ог трусил рядом. Люди поглядывали на нее с любопытством, с опаской, даже со страхом, но заговаривать с ней никто не пытался. У Полли было такое ощущение, будто ее рыжие волосы охвачены огнем. На Ога косились украдкой. Эти люди не привыкли к собакам – по крайней мере, к домашним. Может быть, они думают, будто Ог – часть ее личной магии. Может быть, именно за этим его отправили к ней за озеро. Епископ говорил, что Ог – это защита. И Полли нуждалась в его защите.
Солнце припекало уже по-настоящему. Сделалось жарко – но не просто жарко. Солнечные лучи обжигали. Небо из голубого стало каким-то желтоватым. Вся надежда Полли была на то, что эта странная погода сулит грозу и ливень.
Каждый раз, как она приближалась к группке людей, все разговоры смолкали. Ог тыкался в нее мордой, мягко подталкивая в сторону шалаша. И Полли вернулась в шалаш.
В полдень, когда солнце поднялось совсем высоко, Косуля принесла миску бульона и кусок липкого хлеба. Принесла и сразу ушла. Полли поела и легла на свою подстилку, заложив руки за голову и глядя в потолок из шкур. Она пыталась думать, но мысли разбегались. Девушка свернула анорак и подложила его под голову. Так она могла видеть, что происходит за пределами шалаша, в селении и на озере.
Закари сказал, что у Тынака в шатре стоят колья с черепами, что эти люди каменного века просто дикари. Но разве ее современники не такие же дикари? Ее бабушка с дедушкой еще помнили, как евреев, цыган и всех, кого считали угрозой чистоте арийской расы, отправляли в концлагеря, в газовые камеры, варили из них мыло, использовали в качестве подопытных в медицинских экспериментах… В ее собственной стране примерно в то же время японцев, которые были американскими гражданами, сгоняли в американский аналог концлагерей. Да, эти лагеря не были так ужасны, как немецкие, но все равно это было такой же дикостью, таким же варварством, как все, что можно увидеть по обе стороны этого озера.
Потом Полли подумала о том, как епископ Колубра лежит и молится на алтарном камне. Она зажмурилась и постаралась ни о чем не думать, чтобы сделаться частью его молитвы. Они с Карралисом знают, что она и Закари здесь. Они послали к ней Ога. Полли надеялась, что они молятся за нее. Она знала, что им не все равно, что они никогда ее не бросят. Тав спасет ее!
И все равно сердце мучительно ныло.
Ближе к вечеру в горах над озером раздался гром, полыхнула молния. Облака пеленой застлали небо – но все на том берегу, а не над землей Тынака. Полли показалось, что там, у народа Ветра, идет неплохой ливень. В воздухе пахло дождем, и это был летний запах. Здесь, у них, по-прежнему царили жара и духота.
К ней снова пришел Тынак.
Полли села на анорак, чтобы уберечь иконку. Ог уселся рядом. Тынак указал на пса, посмотрел на Полли вопросительно: