— Здесь, кажется, масса москитов, — жалобно проговорил я, не переставая яростно чесаться.
— Это комары, — поправил Берн. — Как раз в это время они размножаются. Их можно выкурить только дымом.
Он позвал полицейских и приказал им развести огонь. Как только костер задымил, комары исчезли.
В ту ночь я заснул тяжелым, но приятным сном. Бамбуковый пол, на котором мы растянулись, был не менее удобен, чем пружинный матрац. Нас разбудило пение птиц, доносившееся с холмов. Вскоре денщик Берна Алвис принес чайник с горячим чаем.
На следующий день мы должны были посетить форпост, в районе которого видели джарвов, шедших на охоту. Я радовался возможности встречи с ними.
Стояло чудесное солнечное утро. Форпост находился всего в четырех милях, и мы надеялись вернуться к полудню.
Вскоре после завтрака, состоявшего, как обычно, из крутых яиц и чая, мы тронулись в путь. Узкая тропинка вилась по склону крутого холма между высокими деревьями. Когда мы пришли на следующий форпост, расположенный на противоположном склоне холма, я окончательно выдохся. Отсюда открывался изумительный вид на долину. Джунгли начинались сразу же за расчищенным пространством. Деревья оказались такими высокими, что приходилось задирать голову, чтобы увидеть их вершины. Подлесок был очень густым: здесь встречались все разновидности папоротников, мхов и ползучих растений, которые так тесно сплелись между собой, что мы вынуждены были идти гуськом.
— Это и есть дорога, о которой вы говорили? — спросил я Берна, шедшего впереди меня.
— Да.
— Здесь, очевидно, можно увидеть джарвов?
— Очень редко. Джарвы двигаются бесшумно и почти неприметно. Они буквально просачиваются через кустарник, следуя за своим вождем, который загибает листик или надламывает ветку, указывая, в какую сторону он пошел.
Тропа пересекла глубокую лощину у подножия холма. Берн показал на гряду гор:
— Вот здесь джарвы проводят ночь. Они устилают землю листьями и сидят на корточках.
Тропа была не только узкой, но скользкой и мокрой. А путь постоянно преграждали стволы упавших деревьев. Они были такие огромные, что приходилось перелезать через них.
Так мы шли на протяжении двух миль по самым труднопроходимым джунглям, в которых я когда-либо бывал. С листьев на нас капала роса и бесчисленные пиявки впивались в ноги. Пиявки были похожи на маленьких тоненьких червячков, и мы не замечали их до тех пор, пока они не раздувались на наших ногах как пузыри. Сколько я их сбросил в это утро! Но хуже всего то, что после укуса пиявок оставались открытые ранки, которые сильно зудели.
Большей частью тропа шла в гору, но мы не ощущали этого, так как подъем был постепенным. Но вот достигли места, откуда тропа пошла под уклон и обогнула узкое ущелье, по которому протекал ручей. Около ста шагов шли вдоль берега. Внезапно джунгли кончились, и мы оказались на большой каменистой площадке, огражденной со стороны холма отвесной скалой, с которой низвергался водопад.
Приятно было вновь увидеть над головой солнце, и я предложил Берну устроить привал. Он согласился, но мы не присели до тех пор, пока один из полицейских не взобрался на валун, а двое других не обшарили окружавшие нас кусты и не объявили, что место вполне безопасно.
— Всего-навсего обычная предосторожность, — сказал Берн, садясь на землю и доставая из кармана трубку.
Выбранная нами площадка была прекрасна: разнообразные цветущие ползучие растения устилали землю, а орхидеи обвивали стволы деревьев. Джунгли казались ярким красочным пятном: на фоне различных оттенков зеленого виднелись мазки желтого, охры и пурпура. Водопад прямо просился на открытку. Голубоватая вода пенилась в водоеме, образовавшемся в лощине, и была такой чистой, что мы видели песок, лежащий на дне. Место было идеальным для пикника — здесь можно было отдохнуть, заняться спортом и развлечься.
Берн постучал по каменистой площадке, на которой мы сидели.
— Согласно одной теории, — сказал он, раскуривая трубку, — Андаманы являются южной оконечностью Ара-канского хребта, находящегося в Бирме. В далекие, незапамятные времена произошло гигантское землетрясение, в результате которого образовался Бенгальский залив. Андаманы остались на поверхности лишь потому, что они представляли собой наиболее возвышенную часть затонувшей горной цепи. Я не геолог, но когда смотришь на гладкую скалу, вроде этой, посреди бескрайнего моря, начинаешь думать, что эта теория не так уж беспочвенна. — Он обхватил руками колени. — Взгляните на деревья и на место, где они растут. Деревья приспособились к жизни на камнях и поэтому у них появилась такая крепкая опора. Несомненно, что Андаманы — не коралловые острова, у них прочное скальное основание.
Солнце светило так ярко, что был виден каждый предмет на каменной площадке. Берн вынул фотоаппарат и сделал несколько снимков. Вскоре небо быстро заволокли черные тучи. Почувствовав влажный ветер, Берн сказал:
— Боюсь, что вот-вот хлынет дождь. Пойдем дальше или вернемся назад? Ведь до следующего форпоста еще добрых полторы мили, а дорога в такую погоду становится ужасной.
Я уже стал привыкать к причудам андаманской погоды. Здесь нельзя с уверенностью сказать, когда будет облачно, а когда ясно. Поэтому мы предпочли вернуться в укрытие, так как дожди здесь бывают очень сильными.
— А я так надеялся увидеть джарвов! — разочарованно проговорил я.
Берн не смог удержаться от смеха:
— Мистер Вайдья, я провел в этих лесах десять лет и видел их только дважды. Если бы вы увидели джарвов во время своего путешествия, это было бы невероятной удачей.
Итак, мы повернули назад. Но возвращались уже другой дорогой. Она шла вокруг подножия холма и изобиловала препятствиями, но была вдвое короче первой. Ветер крепчал, и уже на подступах к дому послышались раскаты грома. Вскоре начался настоящий потоп.
Дождь лил и лил, он буквально затопил всю долину. Пространство между сваями под нашей хижиной превратилось в большой пруд. Однако после полудня небо прояснилось, и мы сразу же покинули форпост. Когда мы прибыли к месту нашей выгрузки, опять появилось солнце. Грузовика, на котором мы должны были возвращаться в Конлинпур, не ждали раньше шести часов, поэтому решили провести оставшееся время в Констанс-Бей, чтобы немного пофотографировать. Однако погода опять стала портиться и, когда мы прибыли в Констанс-Бей, моросящий дождь загнал нас в хижину.
Около пяти часов дождь прекратился, наступило временное затишье, и мы тотчас же отправились в путь: Хла Дин и двое полицейских, сопровождавших наш багаж, — на лодке, a Берн и я пошли по береговой дороге, построенной японцами.
Во время оккупации острова японцы основали здесь форпост, чтобы предотвратить возможную высадку десанта союзников с моря, а дорогу построили для того, чтобы доставлять по ней снаряжение и боеприпасы. После окончания войны дорогой перестали пользоваться, и во многих местах покрытие потрескалось. Берн высчитал, что дойдем за полчаса, но приходилось обходить столько луж, что мы потратили вдвое больше времени В Конлинпуре нас уже ждал грузовик, а через два часа впереди замигали огоньки Порт-Блэра.
Глава VI
На охоте
Через две недели Берн позвонил мне по телефону:
— Должен вас огорчить. Пароход, пришедший с материка, не привез топлива для «Чолунги». Думаю, что наше судно «Нилкамал» по-прежнему останется в распоряжении властей. — Затем, не дожидаясь ответа, добавил: — Я запланировал четырехдневную поездку в Тирур. Хотите присоединиться?
Я тотчас же согласился. Мне понравилось это место.
В путь тронулись после полудня. Когда добрались до места выгрузки, солнце уже садилось за холмом. На форпосте заливались соловьи, беспрерывно летавшие в джунгли и обратно. Я никогда раньше не видел столько соловьев и не слышал такого громкого пения. Возможно, это объяснялось тем, что начался период спаривания. Пес Тобо встретил нас у ворот и с покровительственным видом проводил до места, где нас ждал ужин.